Повести монгольских писателей. Том второй - Пурэвийн Хорло
Светало. Громче запели птицы, зашелестели отдохнувшие за ночь травы, синим стало небо.
Юндэн вдруг нахмурился — одна мысль словно пригвоздила его к земле. Он с трудом поднялся на ноги и стал пристально всматриваться туда, куда ушел караван с пленными. Только теперь он заметил, что на голове у него нет шапки, а дэл — без пояса.
Первые лучи солнца, ночевавшие за восточными горами, позолотили небо. Юндэн отыскал камень с острыми краями и принялся перетирать веревку. Сплетенная из прочного конского волоса, она поддавалась с трудом. Он вновь посмотрел в ту сторону, куда ушел караван. Щемящее чувство тоски охватило его, он поднялся и с внезапной решимостью зашагал вслед. Юндэн торопился. Он падал, поднимался и снова шел. Наконец до его слуха донесся рев верблюдов. Сердце Юндэна учащенно забилось. Там были его товарищи, теперь он радовался встрече с ними.
…В тот раз, когда его вызвали в сомон, дарга сказал:
— Ты — цирик. Значит, я могу доверить тебе секретное поручение. Седлай жеребца, Юндэн, и, не теряя ни минуты, отправляйся в монастырь Бэл. Поезжай кратчайшим путем и поскорее возвращайся. К нам поступили сведения, что бывшие феодалы и крупные ламы окопались в том монастыре. Поговори с народом, разузнай обо всем получше.
Несколько дней Юндэн провел в окрестностях монастыря. Судя по всему, там действительно готовился заговор против народной власти. Во главе его стояли богачи, у которых народная власть конфисковала имущество.
Однажды, как только Юндэн услышал об очередном молебне, он отправился прямо в храм. По дороге он встретил Жалбу, направлявшегося туда же. Но узнали они друг друга только приехав в монастырь, — столкнулись нос к носу у коновязи. Оба обрадовались внезапной встрече и сели поболтать подальше от посторонних глаз, за коновязью. Юндэн рассказал о себе в нескольких словах, ему показалось, Жалбу слушает его без интереса. Зато Жалбу говорил без умолку.
— Если верить нашим наставникам, — говорил он, — времена наступили суровые. Но религия, брат, вечна. Вот нам и надо заслужить нирвану{13}.
Жалбу говорил, подкидывая на ладони камешек. Поза, в которой он сидел, напоминала Юндэну Будду. На Жалбу была новенькая, с иголочки, одежда, и пахло от него лекарствами и курительными травами.
— Хочешь, я расскажу тебе еще кое-что? — продолжал Жалбу. — Однажды, еще в смутное время, гамины многих повыгоняли из монастырей. Я благоразумно отыскал укромное местечко в пади Улан-цавын. Разбил несколько юрт и поселился с людьми из монастырского хозяйства. Золото и деньги монастырской казны мы в землю зарыли, а чтобы место опознать, сверху золой присыпали и аргалом закидали. Гамины ограбили и осквернили храм, а местечко это с золотом… — Жалбу осекся и даже рот ладонью прикрыл, но Юндэн уже не сомневался, что Жалбу погрел руки на монастырском золоте. Внезапно Юндэн ощутил чувство глубокой обиды на своего бывшего приятеля. Как знать, если бы Жалбу тогда не бросил его средь дороги, может, Юндэн и застал бы еще своих родителей в живых. У Юндэна даже слезы на глазах показались. Да, давненько разошлись их пути. Жалбу вернулся в монастырь, покаялся и со временем стал казначеем в главном храме. Жалбу служит религии, а Юндэн защищает народную власть, против которой эта религия объявила войну.
Вскоре после поездки в монастырь Юндэн получил новое боевое задание — разбить близ монастыря красную юрту и развернуть среди аратов широкую пропаганду, разъясняющую реакционную сущность политики бывших феодалов.
Белая юрта с красным флажком на зеленом ковре травы подле старого колодца уже издалека привлекала к себе внимание. Аратам, пригонявшим скот на водопой, Юндэн рассказывал о преступлениях реакционеров против народного государства, исполнял революционные песни, учил грамоте ребятишек.
Народ хорошо относился к веселому и внимательному парню. Араты частенько привозили сами или присылали с ребятишками отжатый творог, вкусную простоквашу, арул. Это был верный признак, что Юндэна здесь приняли и полюбили.
Однако вскоре начались тревоги. Однажды Юндэн, проснувшись утром, не смог выйти из юрты — двери оказались заваленными снаружи. Так поступают только тогда, когда в пустой юрте лежит покойник. В другой раз Юндэн не успел лечь спать, как широкий плоский нож, прорвав войлочную стенку, упал совсем рядом с ним.
Приезд сомонного дарги с представителем аймака очень обрадовал Юндэна. Они рассказали, что в монастырском дворе под золой и аргалом нашли много золота и серебра.
— Есть сведения, — сказал дарга, — что за границей объявился мошенник, называющий себя хубилганом Ганжуром. Он организует войско из служителей желтой религии. Его приспешники здесь, в Монголии, преследуют честных людей, отстаивающих дело партии, дело революции, они сеют смуту в народе, подбивают аратов уходить за кордон. В нашей местности их поддерживают такие богачи, как рябой Намнам, Дэнчин и еще кое-кто. Надо с ними бороться. Нужно терпеливо и доходчиво разъяснять аратам политику партии и правительства, вырывать их из-под влияния врага.
Юндэн стал разъезжать по всей округе — утром его видели здесь, а вечером он был уже в другом месте. Из аймака Юндэну прислали швейную машинку, новые книги и журналы. Все это он показывал аратам. Часто Юндэн выносил из своей юрты патефон и швейную машинку, ставил их на траву и объяснял собравшимся, как пользоваться этими удивительными вещами. Но в аилах было по-прежнему неспокойно. Какие-то люди, часто бывавшие за кордоном, рыскали в окрестностях, вели вражескую пропаганду. И снова к Юндэну приехал Ширнин-дарга с другими товарищами. Давно у Юндэна не было так светло на душе. Он угощал гостей супом с вяленым мясом, заводил патефон, пел, играл на хучире. Редко выпадают такие хорошие вечера, думал Юндэн. Кстати, сегодня к нему собирался наведаться и Дэвэху. Почему же его нет? — думал Юндэн, готовя постели гостям подальше от стен. Ночью их разбудил топот лошадей: красную юрту окружили враги. Кто проснулся первым, Юндэн не помнил. Дверь оказалась припертой снаружи. Штыки и сабли пронзили войлочные стены. Хриплый голос приказал:
— А ну, выходи, красная сволочь!
Ширнин-дарга посмотрел через открытое тоно на небо. Стояла глубокая ночь, помощи ждать было неоткуда.
— Только без паники, — шепнул он.
Снаружи юрту принялись трясти так, что затрещали жерди.
— Выходите, иначе сгорите заживо! — сказал кто-то, и голос этот узнали все — он принадлежал Дэвэху. В тот же миг юрта рухнула. Юндэн и его гости с трудом выбрались наружу. Бандиты окружили их тесным кольцом. Среди врагов был и Жалбу. На Юндэна он даже не взглянул, только сквозь зубы процедил:
— Вот твой народный строй и рухнул! А ну, скорее подожгите эту проклятую красную юрту!