Повести монгольских писателей. Том второй - Пурэвийн Хорло

— Что ж, — сказал он, когда Юндэн кончил свой рассказ, — при сильном ветре всегда пыль поднимается. Понимаешь?

Юндэн кивнул головой.

— А ты продолжай делать свое дело. С Дэвэху пока трудно сладить, демагогия его многим туманит головы. Но настанет и его час. А теперь слушай меня внимательно, речь пойдет о чрезвычайно важном поручении. Дело вот в чем. Наше правительство приняло решение приобщить к общественно-полезному труду лам. Роль пропаганды, Юндэн, здесь должна быть особенно высока. Надо убеждать лам добровольно покидать монастыри. Срочно приступай к этой работе.

Да, нелегкое задание получил Юндэн. Но отказаться не смел, — надо, значит, надо. Он еще несколько раз приезжал к Ширнину, советовался с ним. Наконец с несколькими другими ревсомольцами он отправился в монастырь Бэл.

Монастырь вызвал у Юндэна воспоминания о времени, проведенном в его стенах. Ему исполнилось тринадцать, когда родители отдали его в монастырь. Случилось это так.

В обязанности Юндэна входило гонять овец на водопой. И вот однажды, когда овцы, как обычно, пили воду из озера, Юндэн играл со сверстниками на берегу. Он так вошел в азарт, что вытащил пращу из-за голенища и стал показывать «фокус» — пускать камешки прямо по рогам быков и коров, спускавшихся к воде. Животные испуганно ревели, а ребята покатывались со смеху. Вдоволь натешившись, Юндэн погнал отару домой, полагая, что весть о его проделках не дойдет до ушей родителей.

Возле юрты Юндэн увидел на привязи коня под седлом и в сбруе. «Ага, значит, у нас гость, — обрадовался он. — Если даже дома и знают что-нибудь, — владельцам рогатого скота его забава не могла прийтись по вкусу, — то при посторонних наказывать все равно не станут». Юндэн оправил на себе дэл и переступил порог юрты. На почетном месте, поджав ноги, сидел лама. Белое одутловатое лицо. Спокойный взгляд острых глаз. Перед гостем на низком столике стоял чай и закуски. Лама был принят с почестями.

— Поклонись гостю… — донесся до Юндэна голос матери. Юндэн подошел к ламе и наклонил голову. На него пахнуло незнакомым запахом нюхательного табака и курительных свеч. Лама взял со столика небольшую сутру{9} и благословил ею подростка.

— Поклонись еще раз, и как следует, — снова сказала мать. — Неловкий он у нас сын, — добавила она извиняющимся тоном.

Лама, взяв со стола немного сушеного творога и изюма, поднес все это мальчику.

— У вас хороший и большой сын, — сказал он.

— Послушный он у нас, — вступил в разговор отец, до той поры молча куривший свою трубку, и было неясно, хотел ли отец его похвалить или, наоборот, осуждал.

Когда лама ненадолго покинул юрту, Юндэн поспешил расспросить о нем мать.

— Это — наш наставник{10}, — сказала мать.

Юндэн задумался. Если мать хотела его припугнуть, она вспоминала про какую-то горную ведьму, а если хотела похвалить — говорила, что и лама будет доволен. Ни Юндэн, ни другие дети не знали, где обитает горная ведьма, но зато каждый хорошо знал, что лама живет в монастыре. Однако зачем же пожаловал к ним лама? Да и вел он себя как-то странно. Когда пригнали отару, с любопытством наблюдал, как отделяют дойных овец и коз. Юндэн заметил также, с каким любопытством разглядывал лама украшенную серебром уздечку на лошади, стоящей у соседней коновязи. И даже зачем-то сунул нос в корзину, где мать держала аргал.

— Ламу интересует, сколько у нас добра, — сердито буркнул отец, когда Юндэн приступил к нему с расспросами. А наутро, когда Юндэн пригнал с пастбища буланую лошадь гостя, отец, принявшись седлать ее, сказал:

— Мы с твоей матерью, Юндэн, решили отдать тебя в ученики нашему ламе. Выучишься грамоте, сынок, и станешь уважаемым человеком.

Когда Юндэн с отцом вошли в юрту, лама зажег курительные свечи и стал окуривать зерна пшеницы, нашептывая молитву. Отец достал хадак из стоявшего в изголовье кровати шкафчика и велел Юндэну поднести его гостю, и непременно с низким поклоном.

— Будешь прилежным, я сделаю из тебя хорошего ламу, — сказал гость, принимая подношение. Юндэн слушал его, а в сердце закрадывалась тревога. Казалось, все было по-прежнему: доносилось издалека конское ржанье, лаяли собаки, гремели ведрами хозяйки. С виду лама казался человеком тихим и как будто бы доброжелательным. О том, что звали его Осор, Юндэн узнал уже после его отъезда. Прощаясь с ламой, отец низко кланялся, и его перевязанная кожаным шнурком косичка{11} подрагивала на спине.

— Наш наставник, — сказал он сыну, — не только ученый лама, но и мастер на все руки. Хорошо, если и ты научишься у него какому-нибудь ремеслу.

Через три дня мать повезла Юндэна в монастырь, прихватив с собой мешок сушеного творога, коровье масло, молочные пенки, кувшин молока, две корзины лучшего серого аргала.

— Ну, сынок, учись хорошенько, не забывай отцовских наставлений, — сказал отец и, когда они уже тронулись в путь, крикнул, что навестит Юндэна в первый месяц зимы.

Дорога была весьма утомительной, поэтому, едва завидев монастырь, — он показался Юндэну беспорядочным нагромождением каких-то ящиков, — мальчик принялся энергично подхлестывать верблюда, а мать, которая беззаботно подсвистывала ветерку, выпрямилась в седле и умолкла.

Первым, кого увидел Юндэн в монастырском поселке, был мальчишка его возраста. Босой, в маленькой шапочке и дамском дэле, он, видимо, куда-то спешил. За спиной у него болтался какой-то латунный сосуд с деревянной ручкой.

«Интересно, как его зовут? — подумал Юндэн. — Ну да ладно, мы с ним еще померяемся силой». Он снисходительно, с улыбкой, поглядел на мальчишку, а тот, словно разгадав мысли Юндэна, показал ему язык.

Мать с сыном подъехали к храму. На крыше его красовался золоченый ганжир. Кровля храма была украшена орнаментами и изображениями животных. Жилые дома, окружавшие храм, были маленькие, хашаны — глинобитные, улочки — кривые и узкие. «Вот где хорошо играть в прятки», — подумал Юндэн, с любопытством поглядывая по сторонам. Тут не только ребенок, но и взрослый легко может спрятаться. Улицы монастырского поселка заросли крапивой, оставались только узенькие тропинки. В тени строений спали собаки. Их было очень много. У входа в храм сидели и прохаживались ламы в желтых и красных одеждах, среди них был и Осор, посетивший аил Юндэна.

Заметив приезжих, он подошел к ним и пригласил к себе домой. Юрта у него была битком набита бурханами, так что и повернуться было негде, а рядом с очагом были разложены сыромятные шкуры. Остро пахло свежевыдеданной кожей и прокуренным мехом. Юндэн, сославшись на то, что ему надо присмотреть за верблюдом, выскользнул из юрты. Монастырь сверкал на солнце и был похож на волшебный город