Зверь - Мола Кармен

— Единственное, что я могу вам сказать, — вы не первый агент, который интересуется Игнасио Гарсиа. Несколько дней назад сюда заходил человек, спрашивал, не оставлял ли он мне перстень.

— Перстень с двумя скрещенными молотами?

— Да. Вы о нем слышали?

— Сегодня утром. Могу я спросить, кто этот агент?

— Я не имею права раскрывать имена. Осторожность крайне важна, если мы хотим уцелеть. Неведение — лучшая гарантия, что вы ничего не скажете под пытками.

— Понимаю. А что-нибудь еще он говорил — или только спрашивал о перстне?

— Он сказал, что падре Игнасио тронулся умом. Что он вступил в тайное общество, намереваясь как можно глубже внедриться в среду антикарлистов… И якобы сам увлекся их идеями.

— Это исключено. Он до последнего дня посылал отчеты.

— Я не говорю, что он изменил идеям карлизма. Однако он все больше втягивался в деятельность этого тайного общества.

— В любом мадридском кафе есть свое тайное общество. К какому из них он примкнул?

— Этого мой посетитель не сказал. Кое-где требуют обет молчания, и нарушение карается смертью. Этот человек пришел за перстнем, так что, думаю, он и сам был связан с тем обществом.

— Что, если те, кто в нем состоит, узнаю́т друг друга по этому перстню? — предположил Томас Агирре.

— Возможно.

Агирре не упомянул, что такой же перстень был у приора из монастыря Святого Франциска Великого и по совместительству исповедника королевы-регентши. Умолчал он и о том, что и сам проник в этот монастырь не случайно. Карлистская разведка считала, что приор, посещавший собрания заговорщиков, был сторонником Изабеллы. Он был одним из главных информаторов двора о событиях на северном фронте, а также одним из подозреваемых в убийстве падре Игнасио Гарсиа. Но, к несчастью для Агирре, приор Бернардо погиб во время бунта горожан — скорее всего, им самим и спровоцированного.

____

— Убит великан! Убит великан! На мадридской улице нашли убитого великана!

Мальчишка-газетчик надрывался, стараясь привлечь внимание прохожих к статье о необычном мертвеце. Однако в руках у него была не «Эко дель комерсио», с которой сотрудничал Диего, а «Обсервадор» — единственная газета, не все свои страницы посвятившая расправе над монахами.

Лусии было безразлично, кто написал об этом. Ее взгляд сосредоточился на газете, которой размахивал мальчишка. Над картинкой теснились непонятные буквы. Есть ли в статье какие-нибудь сведения о ней? Лусия смогла бы разобрать только собственное имя, но это было для нее так же трудно, как различить чье-то лицо в потемках.

— Можешь прочитать, что здесь написано?

— Я могу продать тебе газету.

— Но я не умею читать.

— Эй, постой-ка! А ты похожа на эту, с картинки…

Мальчишка схватил Лусию за рукав, и она обернулась. На второй странице был напечатан ее портрет — тот самый, который одноногий Маурисио нарисовал в публичном доме. Правда, оставили только лицо, а полуголое тело обрезали.

— Пожалуйста, прочитай мне, что здесь написано.

— Я тоже не умею читать. Мне велели кричать, что тут про убийства великана. Так это ты его убила?

— Нет. Он пытался меня похитить, как тех девочек с окраин, — мгновенно сочинила Лусия.

— Значит, этот верзила и был Зверем?

Бровастый и тощий, как уличный пес, мальчишка пытался осмыслить новости. Неужели мертвый великан был тем самым животным, которое разрывало девочек на куски? Мальчишка явно готов был остановить первого встречного и поделиться с ним сомнениями. Может, теперь он должен выкрикивать что-то другое? Например: убит мясник, расчленявший девочек! Лусия понимала, что находиться на улице, тем более рядом с этим мальчишкой, опасно. Воспользовавшись его замешательством, она выхватила у него газету и пустилась наутек.

Она пыталась догадаться: о чем говорится в статье, почему напечатали ее портрет? Известно ли кому-то, что великана убила она? Указано ли там ее имя? Среди знакомых Лусии было мало грамотных и еще меньше тех, на кого можно положиться, но тем не менее она точно знала, кто ей нужен. С газетой в руке, понимая, что, если ее действительно разыскивают, она сама лезет в петлю, Лусия отправилась на улицу Клавель.

— Если Зверь сдох, то где же моя девочка?! Что он с ней сделал?!

Новость о смерти Зверя докатилась и до публичного дома, вызвав у Дельфины нервный припадок. Одна из девушек готовила успокоительный отвар, другая предлагала обойти весь Мадрид в поисках пропавшей девочки, но ничто не могло облегчить боль безутешной матери. Наконец все собрались на кухне, куда обычно забегали в перерывах между клиентами, чтобы отдохнуть и перекусить. Лусия слышала их разговор из коридора, но не хотела попадаться им на глаза. Проскользнув мимо кухни, она направилась в зеленую гостиную, где в это время обычно отдыхала Львица.

— Я вижу, смелости тебе не занимать! Твой портрет печатают в газете, и ты тут же решаешь заявиться в мой дом. Разве ты еще не поняла, в какую историю меня втравила?

Хосефа расставляла в вазе цветы, которые подарил ей Хулио Гамонеда. Она продолжала называть его клиентом, хотя давно таковым не считала.

Лусия протянула Хосефе газету, раскрытую на странице с портретом.

— Что здесь написано?

Хосефа строго взглянула на нее.

— Что ты проститутка и убийца! Вот что здесь написано.

Несмотря на суровость Львицы, Лусия не сдавалась и продолжала стоять с газетой в руке в надежде, что мадам сменит гнев на милость и все-таки поможет ей. Хосефа сильно встряхнула ее за плечи, уверенная, что та до сих пор не понимает, каких дел натворила.

— Хочешь, чтобы тебя схватили? Беги отсюда что есть мочи! Полиция знает, что ты здесь работала и убила этого типа! А он оказался доблестным бывшим воякой, увешанным нашивками и орденами по самую задницу.

— Мне некуда идти. Вы уже помогли мне и не можете сейчас бросить — больше у меня никого нет!

Хосефа не была склонна сочувствовать кому бы то ни было. Девочки из ее борделя не были ни бессердечными тварями, какими их считали все остальные, ни беззащитными овечками. А что до Лусии… Львица и сама не понимала, почему питает слабость к этой рыжей, которую впервые увидела пару недель назад.

— Здесь тебя будут искать в первую очередь. Может быть, они уже идут сюда — прямо сейчас! Ты рассчитывала спрятаться у меня? Это невозможно.

— Я не прошу меня прятать! Просто прочитайте, что здесь написано. Этот человек… он похитил Клару, мою сестру. Вдруг тут написано что-нибудь, что поможет мне ее найти.

— Твою сестру тоже? Как дочку Дельфины?

— О ней я ничего не знаю. В статье написано, что Зверь — это он и есть?

Хосефа наконец взяла газету. Усевшись в кресло, она прочла статью: кроме имени — Марсиаль Гарригес — и небольшого рассказа о его героическом прошлом, военной службе и путешествиях по Франции и Англии, больше об убитом в газете ничего сказано не было. «В убийстве Марсиаля Гарригеса подозревается рыжая проститутка по имени Лусия». Автор статьи упомянул вскользь, что Марсиаля подозревали в том, что он и есть известный своими преступлениями Зверь, но считал это клеветой. Полиция вникнет во все детали, писал репортер, и тогда любому станет ясно, что проститутка лишила жизни достойнейшего человека.

— Зачем ты это сделала?

Лусия без сил опустилась на диван и закрыла лицо руками: новости оказались еще хуже, чем она ожидала. Теперь за ней будет гоняться вся полиция Мадрида, никто не поверит словам проститутки, обвиняющей заслуженного воина в тяжких преступлениях. Кому есть дело до похищенной Клары? Если Лусия останется на улице, ее непременно сцапают. А если спрячется, дожидаясь, пока о ней забудут, сестру будет уже не спасти.

— Будь проклят тот день, когда я полезла в дом этого долгополого!..

В ее голосе звучало даже не сожаление, а жгучее раскаяние. Она рассказала Львице, как украла тот перстень с двумя скрещенными молотами. Лусия понятия не имела, в чем его ценность, но, похоже, этой кражей она подписала сестре смертный приговор.