Зверь - Мола Кармен

— В одном я с вами соглашусь: россказни о том, что Зверь — животное, действительно вздор. Зверь — это человек, и, возможно, сейчас он лежит в комнате наверху.

— Ну, вот и прекрасно, значит, больше он не причинит зла ни одной девочке. Займемся делом: увезите труп и выбросите на любом пустыре, а я заплачу вам сто реалов.

Диего и не думал соглашаться, как вдруг услышал голос Доносо:

— Двести.

— Пусть будет двести, — кивнула мадам. — Но больше я не желаю слышать ни об этом человеке, ни о Звере, ни о чем-либо подобном. Единственное, чего я хочу, — спокойно заниматься своим делом.

— Об этом не может быть и речи! Покойник будет вывезен только в присутствии властей! — воскликнул Диего.

Доносо в ярости схватил его за руку и вытащил из зеленой гостиной. Они горячо заспорили. Обоим нужны были деньги, и теперь появилась возможность получить по сотне реалов.

— Мадрид завален трупами, что изменится от еще одного?

— Разве ты не должен уважать закон?

— А ты не должен за квартиру уже за несколько недель? Я пойду обратно, возьму деньги, и мы устроим так, что труп найдут за стенами этого дома…

— Мне не нужны ее деньги.

— А твоей квартирной хозяйке нужны. Если хочешь, я сам схожу на улицу Фукарес и вручу ей твой долг.

В глубине души Диего понимал, что власти не станут расследовать смерть великана. Если он не дворянских кровей, никому и дела нет до того, где его найдут, а избавиться от долгов было бы очень кстати.

— Я ухожу, а ты поступай как знаешь, — сказал он. — Пузырек с кровью я забираю. Отнесу его доктору Альбану.

Прежде чем уйти, Диего поговорил с матерью пропавшей девочки. Дельфина сидела на крыльце в плетеном кресле, на коленях у нее лежала тряпичная кукла. Ее веснушчатое лицо словно погасло, а глаза не столько высматривали дочь среди прохожих, сколько блуждали, как лунатики во сне.

— Моя Хуана никогда нигде не задерживалась… Может, она пошла за молоком и остановилась у колодца попить воды?.. Одна девочка сказала, что видела ее с каким-то человеком в черной одежде, что он ее увел. Сейчас у источников неспокойно, некоторые винят монахов в том, что они заражают воду холерой, а другие во всем обвиняют бездомных детей. Как мне найти Хуану? Я слышала, что покойник, который лежит наверху, мог быть Зверем, но… я не знаю, куда делась девочка, которая сказала, что видела мою Хуану. Она могла бы ответить, тот это человек или нет.

Диего не знал, как ее утешить. Придется ли ему возвращаться сюда, когда ее дочь найдут растерзанной?

Мадрид превратился в сумасшедший дом.

____

Лусии не пришлось идти до Пласа-дель-Рей: на Алькале она нос к носу столкнулась с Элоем. У него была рассечена бровь, лицо в крови.

— Что с тобой?

— Водонос запустил в меня камнем, когда я подошел к фонтану. Люди уверены, что мы отравляем воду.

— Да, я слышала. Давай я тебе хоть рану промою.

— Почему ты не у Львицы? Там ты была бы в большей безопасности, чем на улице.

Элой и Лусия выбрались из густеющего людского потока, который вливался в толпу на площади Пуэрта-дель-Соль. В ближайшем переулке они присели на корточки, и Лусия, смочив слюной рукав, начала стирать кровь с лица Элоя. Она рассказала ему обо всем: о смерти великана, о побеге из публичного дома, об исчезновении сестры. Упомянула она и о том, что на спичечной фабрике остались трупы Педро и Марии…

— Элой, я не знаю, что мне делать, где ее искать. Это был тот тип, который гнался за нами. Кто-то ведь должен его знать! Он слишком здоровенный, чтобы его никто не замечал…

— Думаешь, он и был тем самым Зверем, о котором ходит столько слухов? — изумился Элой. — Говорили, что девочек с окраин утаскивает какое-то животное… Но как знать? Может, это и он.

Внезапно обессилев, Лусия опустилась на землю.

— А может, он ни при чем, — добавил Элой. Он взял Лусию за руку и почувствовал, как она дрожит. — Этот тип сказал, что у него то, что тебе нужно? Конечно, он говорил о твоей сестре! Может, он собирался ее убить, но уже потом, когда получит перстень?

— Но куда он мог ее утащить? Нет, он уже убил ее! Или тяжело ранил! Оставил бог знает в каком притоне и… Неужели я ничего не могу сделать?

— Можешь. Ты можешь ее искать. Я тебе помогу. Мы будем заглядывать в каждую щель, даже самую неприметную, и обязательно ее найдем.

Элой заставил Лусию подняться на ноги. Его обещания и уверенный тон вселили в нее надежду. Конечно, найти Клару будет нелегко, и даже если они найдут ее… Как знать, не слишком ли поздно? А ведь Лусии теперь нужно еще скрываться от полиции… Но Элой все равно решил ей помочь. Он хотел быть рядом. Прежде с ним такого не случалось: сколько он себя помнил, все его мысли были о том, как спасти собственную шкуру и где переночевать ближайшей ночью. Эта рыжая девчонка зажгла в нем огонь.

Пуэрта-дель-Соль представляла собой кипящий людской котел — на площади все яростно спорили и обвиняли духовенство в страшных преступлениях. Элой пробирался сквозь толпу, ведя за собой Лусию, и вдруг заметил человека, который разговаривал с кем-то, опершись о стену и придерживая ногами бурдюки с водой.

— Вот он — тот, который запустил в меня камнем. Сукин сын…

В глазах воришки появился недобрый блеск. Лусия испугалась.

— Что ты задумал?

Элой отпустил ее руку и быстрым шагом направился к водоносу. Лусия поспешила за ним, пытаясь его удержать, но он твердо решил отомстить. Когда живешь на улице, сносить унижения нельзя ни от кого.

— Увидимся через двадцать минут на площади Селенке.

Элой нырнул в толпу. Подхватив пригоршню земли с немощеной, как и весь город, площади, он подошел к своему обидчику:

— Ты говорил, что я отравляю воду? Смотри, теперь я ее на самом деле отравил! — с вызовом крикнул он и бросил землю в бурдюки.

Отлично зная уличные нравы, Элой понимал, что значит загубить работу водоноса. Нужно было уносить ноги, и побыстрее.

— Держите его! Держите!

Лусия видела начало погони, видела, как ее приятель, которому в беге не было равных, пустился наутек. Но вдруг бородач, который недавно шел во главе толпы и орал: «Вся зараза от воды!» — преградил Элою путь. Оба упали и покатились по земле. Элой не успел вскочить на ноги, преследователи набросились на него, как стервятники, отпихивая друг друга, чтобы нанести удар.

Лусия уже почти ничего не могла разглядеть. Вдруг, словно исполняя хорошо отрепетированный танец, водоносы схватили мальчишку за руки и за ноги. Элой кричал и вырывался. Лусия кинулась ему на помощь, отчаянно работая локтями, но тут бородач с жуткой торжественностью, словно в час жертвоприношения, вытащил нож. Его глаза сверкали от ярости. Вокруг раздавались смешки и выкрики подстрекателей, призывы завершить начатое. Мастеровой в грязной робе толкнул Лусию, и она упала в тот самый момент, когда почти добралась до Элоя. Падая, она успела увидеть его полные ужаса синие глаза. Никто не смог бы остановить расправу. Никто не желал вмешиваться.

— Он ни в чем не виноват! Отпустите его! — крикнула Лусия.

Описав дугу, нож бородача вонзился Элою в живот. Из раны хлынула кровь, на губах мальчишки показалась кровавая пена. Отливающая красным сталь снова взлетела в воздух, окропив кровью лица жаждавших расправы, потерявших человеческий облик людей, державших Элоя. Бородач вонзал нож снова, и снова, и снова… До тех пор, пока лицо Элоя не превратилось в кровавую маску боли. До тех пор, пока синие глаза не погасли навсегда.

Лусия подхватила бездыханное тело, опустилась с ним на колени. Далекий от раскаяния народ бесновался, потрясал кулаками, выкрикивал угрозы, вооружаясь палками и всем, что можно было найти на площади, но Лусия слышала только стук своего готового разорваться сердца.

Неуправляемая толпа устремилась куда-то. Некоторое время Лусия неподвижно сидела посреди площади, а потом вдруг поняла, что не может плакать. Может быть, слезы высохли навсегда, может, у нее просто не осталось чувств. Вот что делал с человеком Мадрид: превращал его в ледяную куклу.