Генрих Гейне - Стихотворения. Поэмы. Проза

Утром шлю тебе фиалки,
В роще сорванные рано;
Для тебя срываю розы
В час вечернего тумана.

Знаешь, что хочу сказать я
Аллегорией цветною?
Оставайся днем мне верной
И люби порой ночною.

Вы, право, не убили
Меня своим письмом:
Меня вы разлюбили,
А клятв — на целый том!

Отказ длинен немножко —
Посланье в шесть листов!
Чтоб дать отставку, крошка,
Не тратят столько слов.

Что тебе, когда пред всеми
Тайну сердца выдаю,
Сотни пламенных метафор
Сочиняя в честь твою?

Он таится меж цветами,
В полутьме лесной, в тиши,
Этот жаркий пламень тайны,
Тайный жар моей души.

Пусть из розы брызнут искры,
Что тебе! — таков закон:
Мир поэзией зовет их,
А в огонь не верит он.

Бродят звезды-златоножки,
Чуть ступают в вышине,
Чтоб невольным шумом землю
Не смутить в глубоком сне.

Лес, прислушиваясь, замер,
Что ни листик — то ушко!
Холм уснул и, будто руку,
Тень откинул далеко.

Чу!.. какой-то звук!.. И эхо
Отдалось в душе моей.
Был ли то любимой голос
Или только соловей?

Протянулось надо мною
Небо, точно старец хилый —
Красноглазый, с бородою
Поседелых туч, унылый.

Только он на землю глянет —
Цвет весенний отцветает,
Даже песня в сердце вянет,
Даже радость умирает.

Влачусь по свету желчно и уныло.
Тоска в душе, тоска и смерть вокруг.
Идет ноябрь, предвестник зимних вьюг,
Сырым туманом землю застелило.

Последний лист летит с березы хилой,
Холодный ветер гонит птиц на юг,
Вздыхает лес, дымится мертвый луг.
И — боже мой! — опять заморосило…

Небо серо и дождливо,
Город жалкий, безобразный,
Равнодушно и сонливо
Отраженный Эльбой грязной.

Все — как прежде, глупость — та же,
Те же люди с постной миной.
Всюду ханжество на страже
С той же спесью петушиной.

Юг мой! Я зачах в разлуке
С небом солнечным, с богами —
В этой сырости и скуке,
В человеческом бедламе!

Поздно вечером брожу я
По тропам во мгле лесной.
Вслед за мною неотступно
Бродит нежный образ твой.

То вуаль твоя белеет
Или твой прекрасный лик?
Иль, быть может, сквозь деревья
Бледный лунный свет проник?

И мои ли это слезы
Тихо льются в тишине,
Или ты, голубка, плача,
Горько жалуешься мне?

На пустынный берег моря
Ночь легла. Шумит прибой.
Месяц выглянул, и робко
Шепчут волны меж собой:

«Этот странный незнакомец —
Что он, глуп или влюблен?
То ликует и смеется,
То грустит и плачет он».

И, лукаво улыбаясь,
Молвит месяц им в ответ:
«Он и глупый и влюбленный.
И к тому же он поэт».

Мы здесь построим, на скале,
Заветной церкви зданье;
Нам новый, третий дан завет{32} —
И кончено страданье.

Распался двойственности миф,
Что нас морочил долго,
Не стало глупых плотских мук
И слез во имя долга.

Ты слышишь бога в безднах? Там
Его вещает сила.
Над нашей видишь головой
Все божии светила?

Повсюду бог во тьме ночей,
В блестящих света красках;
Во всем он сущем и живом —
И даже в наших ласках.

Над прибрежьем ночь сереет,
Звезды маленькие тлеют,
Голосов протяжных звуки
Над водой встают и реют.

Там играет старый ветер,
Ветер северный, с волнами,
Раздувает тоны моря,
Как органными мехами.

Христианская звучит в них
И языческая сладость,
Бодро ввысь взлетают звуки,
Чтоб доставить звездам радость.

И растут все больше звезды
В исступленном хороводе,
Вот, огромные, как солнца,
Зашатались в небосводе.

Вторя музыке из моря,
Песни их безумно льются;
Это соловьи-планеты
В светозарной выси вьются.

Слышу мощный шум и грохот,
Пенье неба, океана,
И растет, как буря, в сердце
Сладострастье великана.

Девица, стоя у моря,
Вздыхала сто раз подряд —
Такое внушал ей горе
Солнечный закат.

Девица, будьте спокойней,
Не стоит об этом вздыхать —
Вот здесь оно, спереди, тонет
И всходит сзади опять.

Как ты поступила со мною,
Пусть будет неведомо свету,
Об этом у берега моря
Я рыбам сказал по секрету.

Пятнать твое доброе имя
На твердой земле я не стану, —
Но слух о твоем вероломстве
Пойдет по всему океану.

На берег летит, вскипая,
Морской поток,
Смывая и размывая
Сырой песок.

И нет огромным, как тучи,
Конца волнам,
Их натиск все могучей, —
Что толку нам?

У моря сижу, на утесе крутом,
Мечтами и думами полный.
Лишь ветер, да тучи, да чайки кругом,
Кочуют и пенятся волны.

Знавал и друзей я, и ласковых дев —
Их ныне припомнить хочу я:
Куда вы сокрылись? Лишь ветер, да рев,
Да пенятся волны, кочуя.

Взыскан я улыбкой бога, —
Мне ль уйти теперь в молчанье,
Мне, который пел так много
В дни несчастий о страданье?

Мне юнцы в стишонках скверных
Подражали безотрадно,
Боль страданий непомерных
Умножая беспощадно.

Соловьиный хор прекрасный,
Что в душе ношу всегда я,
Лейся буйно, громогласно,
Всех восторгом заражая!