Папа для Тыковки. Вернуть любовь - Яра Саввина

Рванув в коридор, где на полке лежал телефон, я отыскала номер Данилы, и судорожно провела по сенсору заледеневшими пальцами. Но треклятая сотовая связь дала сбой, пришлось жать на вызов повторно. Вот только вместо гудков в эфире снова стояла тишина, прерываемая лишь потрескиванием и шипением.

– Спокойно, Софья, спокойно, – проговаривая вслух, я пыталась тормознуть панику, набиравшую обороты, но получалось плохо.

Вызов Матвею результата не дал тоже, как и Тимофею Кондратьевичу.

Трясущимися руками сжимая телефон, я выбежала в кухню, откуда вид на калитку открывался гораздо лучше. И как раз вовремя, судя по треску выломанных старых досок.

Давно надо было заменить эту рухлядь, но в моём небольшом семейном бюджете дыр появлялось порой столько, что я не знала, какую из них затыкать в первую очередь. Когда дом старый – всегда так. Но сейчас мне от этого не легче.

Выключив свет, я выглянула в окно.

Факельное шествие медленно двигалось к дому, что-то монотонно бубня, подвывая и раскачиваясь из стороны в сторону.

Раз, два… Я насчитала пять человек. Судя по фигурам – подростки. Значит, есть вероятность, что меня просто пришли попугать, а не поджигать дом. Но уверенности не было.

Сердце отчаянно грохотало в груди. Мысли метались в голове, ища выход из ситуации.

Но что я могу сделать одна и без оружия против пятерых недоумков, если они решат сотворить что-то плохое? Практически ничего.

Старый деревянный дом, если его поджечь, вспыхнет и сгорит дотла за считанные минуты, пока я буду спасать дочку и себя. Но даже если успею выскочить с Алиной на улицу, где гарантии, что при встрече с неадекватной шпаной нам не будет угрожать опасность? Гарантий нет.

Почему неадекватной? Потому что в трезвом уме и здравой памяти никто не полезет с факелами в чужой двор. Значит, они явно под воздействием чего-то психотропного. Ну или просто безбашенные дураки по жизни. Хотя пятеро сразу… Как-то сомнительно.

Гул двигателя от подъехавшего автомобиля вынудил провокаторов тормознуться. А когда в свете фар, вспыхнувших напротив моей искорёженной калитки, мелькнула мощная фигура, те и вовсе бросились врассыпную.

– Стоят всем на месте, иначе стреляю без предупреждения, – донёсся до меня приглушённый знакомый голос.

И пятеро незваных гостей попадали на землю, вереща «Не стреляйте». А меня накрыла с головой волна облегчения.

Рокотов. Здесь. Рядом.

Ноги вмиг стали ватными, и всхлипнув, я медленно сползла по стеночке на пол, зажимая рот рукой, чтобы не разреветься в голос.

Но расслабляться рано. Ещё ничего не закончилось. Поэтому смахнув предательские слёзы, заставила себя встать.

Да, устала. Очень. Но от осознания того, что где-то неподалёку находится Артём, было уже легче.

Теперь я не одна.

Выскользнув из дома, я замерла в тени крыльца, не зная, как лучше поступить – остаться здесь и не мешать Рокотову или всё-таки подойти?

Брошенные на землю факелы шипели и плевались искрами, давая всё меньше и меньше света. Двор погружался во мрак, создавая весьма благоприятные условия для побега пойманной на месте преступления шпане. И они это быстро поняли, начиная расползаться, как тараканы.

Поймав одного за шиворот, Артём дёрнул его вверх, ставя на ноги.

– Как звать?

– Да пошёл ты, – сплюнув, откликнулся тот.

– Неправильный ответ, – ухватив за руку, Рокотов вывернул её так, что парень взвыл. – Последний раз спрашиваю по-хорошему, как звать?

– Митька, Митька я.

– Отлично. А теперь, Митька, скажи своим друзьям, что если они ещё хоть на миллиметр сдвинутся с места, я сломаю тебе руку. И, поверь, сделаю это без сожаления. Я ясно выражаюсь? – он усилил захват.

– Да-да-да, – проорал пойманный. – Пацаны, стопе. Я ж запомню, кто меня подставит и тогда…

– Да, пацаны, стопе, – повторил за ним Артём. – И тогда обойдёмся без телесных повреждений.

Я уже собралась выходить, когда яркий луч вспыхнул на углу соседнего дома, осветив мой двор, и на его фоне появились три солидные фигуры с лопатами в руках.

– Надо же, чуть не пропустили самое интересное, – услышала голос Тимофея Кондратьевича. – Как чувствовал, что спать ещё рано ложиться. Помощь нужна, Рокотов?

– Не откажусь, – усмехнулся он. – А то больно шустрые гости пожаловали к Софье.

– Какая интересная компания здесь собралась, – хмыкнул старший Медведев, остановившись рядом с лежавшими на земле парнями и по очереди освещая их фонариком. – Одни знакомые лица. Эй, ребята, – обратился он к внукам, – как думаете, если самые отъявленные бездельники и разгильдяи местного масштаба вдруг исчезнут сегодня ночью, расстраиваться кто-то станет?

– Нет, – усмехнулись Матвей и Данила.

– Вот и я так думаю, – закивал сосед. – Разве что родственники… Хотя нет. Чего бы им расстраиваться? Проблем сразу же станет меньше. Эти бездари им все нервы истрепали. Хоть поживут спокойно.

– Да-да, точно. Хорошая идея, дед, – поддержал его Матвей. – Они даже будут нам благодарны. Так что не станем полицию вызывать, время тратить, выкопаем яму под берёзкой за околицей, свалим их все в одну кучу, и поминай, как звали. Так, младший, ты берёшь на себя того, что справа, я парочку слева, а ты, дед…

– Мы больше так не будем, честно-честно, – завопили на разные голоса подростки.

– Мы же просто решили пошутить.

– Отпустите нас, пожалуйста.

– Зачем? – грозный окрик старшего Медведева прервал разноголосый хор. – Чтобы снова начали слоняться по селу и бедокурить?

– Мы всё осознали, дед Тимох, честно, – затараторил тот мальчишка, которого держал Артём.

– Осознали, говоришь? Ну-ну. Тогда скажите-ка мне, хлопцы, кто придумал эту затею с факелами? Ну-ка хором, на счёт три, чтобы никто никого не считал предателем. Самых благоразумных после разговора мы отпустим, а кто смолчит – отправится в полицию. Там сегодня дежурит Леонид Аркадьевич. А он очень не любит, когда прерывают его ночной сон.

– Зверь, а не мужик, – проворчал кто-то из парней.

– Да-да, поэтому к нему в лапы лучше не попадать, – согласился сосед, разгладив усы. – Ну так что? На счёт три вы говорите имя заказчика, которое, впрочем, я и так знаю, и все дружно расходимся по домам. Раз, два, три.

– Федька Баев, – выпалили в унисон подростки.

– А что сам-то не пошёл? Кишка тонка? – дед пытался их разговорить.

– Сказал, чтобы отца не подставлять и мать, – проворчал кто-то недовольно, видимо, начиная понимать, что их просто-напросто использовали.

– А вы, значит, своих подставлять можете? Ты, Колька, – обратился Тимофей Кондратьевич к одному из них, – тебя мать одна растит, из сил выбивается, чтобы ты не хуже других жил. И что