Папа для Тыковки. Вернуть любовь - Яра Саввина

В итоге, когда соседи дружной толпой завалились в дом, чтобы поделиться радостной новостью, полноценный обед был уже готов.

– Мама, долбесные охотники пишли, – запрыгав и захлопав в ладоши, выдала дочка.

– Эм-м… Это нас сейчас похвалили или поругали? – еле сдерживая улыбку, уточнил Матвей.

– Похвалили, – деловито разъяснила малышка.

– А, ну тогда ладно, – посмеиваясь, подмигнул он.

– Вы зе плогнали монстла из длов? – уперев руки в бока, спросила Алина.

– Прогнали, – закивали Медведевы.

– Мам, они плогнали, знацит, мозно их колмить, – вынесла свой вердикт моя кроха.

– Отлично, – улыбнулась я. – Проходите в кухню, будем обедать.

– Да мы это… Пойдём, чтобы тебя не стеснять. Просто зашли сказать, что крыса больше не побеспокоит, – попытался отказаться Тимофей Кондратьевич, но не тут-то было.

В отличие от него, парни упускать свой шанс отобедать не собирались. Без лишних разговоров, видимо вспомнив, что дома их ждёт подгоревшая каша, они подхватили деда под обе руки и прямиком направились в кухню.

Правда, старший Медведев тоже сопротивлялся не долго. Как только увидел на плите кастрюльку борща, он тут же изменил своё решение.

Кухня с появлением мужчин вдруг стала казаться меньше. Помыв руки, они разместились за нашим маленьким обеденным столом, находившимся возле стены. Но поняв, что для нас с Алиной места не осталось, выдвинули его на середину комнаты.

Разлив борщ по тарелкам, я расставила их перед гостями. Мужчины в это время, казалось, даже не шевелились, наблюдая голодными взглядами за моими действиями.

– Сейчас достану хлеб и сметану, – произнесла, чувствуя себя не очень уютно под такими пристальными взглядами.

– Мама, лозки не забудь, – подсказывала мне дочка, контролируя со своего места весь процесс.

– Постараюсь, моя хорошая, – улыбнулась я.

– Хозяюшка растёт, – усмехнулся в усы Тимофей Кондратьевич.

– Я мамина помосница, – поправила его кроха.

– Это замечательно. Маме очень нужна твоя помощь, – закивал старик. – Особенно в свете последних событий.

– Думаешь, на этом не закончится? – спросил у него Данила, разрезая переданный мною хлеб на кусочки.

– Сомневаюсь, – пожал тот плечами. – Лариска ещё больше обозлится после такого провала. Она сейчас чувствует себя униженной. Тебе, соседка, теперь нужно быть осторожнее вдвойне.

– Пожалуй, мы ещё немного задержимся у тебя в гостях, дед, – переглянувшись с братом, произнёс Матвей. – Так, на всякий случай, а то мало ли что.

– Да хоть совсем оставайтесь жить, – фыркнул тот.

– И номерами телефонов надо обменяться, – предложил Данила. – Что-то не нравится мне вся эта ситуация.

– И мне не нравится, – закивал Матвей. – К тому же, надо Рокотова предупредить. Пусть надавит на мужа этой стервы. У него для этого есть все возможности.

– А этот-то каким боком сюда? – нахмурился Тимофей Кондратьевич.

– Не старший Рокотов, а младший, – отмахнулся внук, покосившись на меня.

– Хрен редьки не слаще, – проворчал старик, видимо, из-за чего-то недолюбливая семейство Рокотовых, но потом, пару мгновений спустя, удивлённо уставился на меня. – Да ладно! – выдохнул он, переводя взгляд на Алинку, потом на внуков и обратно на меня. – Вот же, кобелины. Что отец, что сын. Только и горазды, что девок портить да мозги им пудрить.

– Дед, выдыхай. Все совершают ошибки, – попробовал осадить его Данила.

– Но не все они касаются близких мне людей, – поджав губы, нахмурился он. – Сначала ваша мать, теперь Сонечка…

– Мам, а поцему деда злится? – потянув меня за руку, зашептала Алина. – Ему не понлавился болсь?

– Нет, милая, борщ твоя мама готовит изумительный, – вздохнув, ответил малышке сосед, – просто я вспомнил кое-что плохое, вот и расстроился.

– Поэтому когда кусаес, нузно думать о холосем. Плавильно, мам?

– Правильно, родная, – ответила я.

– Простите меня, девоньки, – покаялся старик, – больше не буду. Чего бы вам такое рассказать, чтобы сгладить неприятность? О, вспомнил. А вы слышали историю…

Во время обеда неприятных тем никто больше не касался. Сначала рассказ Тимофея Кондратьевича не очень клеился, но потом к делу подключились его внуки и неловкость сгладилась.

Вечер пролетел незаметно. Но от того, что приближалась ночь, на душе становилось всё тревожнее.

*****Артём Рокотов

Дорога петляла между лугами и полями, сворачивая временами в берёзовую рощу, чтобы опять вывернуть на просторы. Осенняя сказка мелькала за окном, подсвеченная лучами заходящего солнца. И на душе впервые за много лет расцветала радость от осознания того, что в этих чудесных краях живёт моя дочка, маленькая мамина радость. Впрочем, и папина теперь тоже.

Да, далеко уехала Софья, чтобы начать новую жизнь. Но я и сам несколько лет просуществовал за пределами родной страны, пытаясь заглушить боль от предательства. Именно просуществовал. Потому что жизнью те мрачные будни, наполненные пустотой и безмолвием, назвать было сложно.

Я словно выгорел изнутри. Плыл по течению. Ходил, говорил, ел, спал… Но всё это делал машинально. Потому что надо. Потому что должен. Потому что хороший сын.

Всё светлое, что было в моей жизни, ушло вместе с Софьей. Осталась лишь пустота и тьма, разъедающая душу.

Соня была для меня всем: целым миром, моим светом, кислородом, которым я дышал… Я думал, что тысячи километров, разделявшие нас, принесут облегчение, что постепенно я вновь научусь жить. Вот только все старания были напрасны. Нельзя заглушить то, что вросло в твою душу, что давно уже стало неотъемлемой частью тебя.

Когда родители затеяли развод, я вернулся, не видя больше смысла оставаться на чужбине. Не потому, что хотел, а потому что должен был поддержать мать. Ту, которая, как оказалось, плевать хотела на мои чувства, которая в угоду своим амбициям и мании величия разрушила мою жизнь, вырвала с корнями веру в людей и будущее. Каким же идиотом я был, поверив в тот спектакль, который умело разыграли передо мной в тот памятный день.

Я должен был сразу догадаться, что слова Макса о том, что между ним и Соней роман – это блеф, больная фантазия завистливого человека. И эта зависть сыграла моей матери на руку. Она умела манипулировать людьми, ловко надавливая на больные места, выставляя то или иное событие в нужном для неё свете. Произошедшее пять лет назад – было её планом, её задумкой, которую она осуществила с помощью двух лицемерных людей, которых мы с Софьей считали своими друзьями.

Я прекрасно помнил, как в то утро ко мне в кабинет влетел Макс, и сходу заявил, что у него роман с моей девушкой, что они любят друг друга, но