Роберт Хайнлайн - Дорога Славы

Этим пользуется Стар. Проткнув типчика, собирающегося пристрелить меня, она проплывает над моей головой и головой нового приставалы: один укол в шею, пока длится полет, и он больше не надоедает.

Мне кажется, что она помогает Руфо. но остановиться посмотреть некогда. Слышно, как он крякает позади меня, и это дает понять, что он все еще выдает больше, чем получает.

Внезапно он орет:

— ЛОЖИСЬ!

Что-то бьет меня сзади под коленки, и я ложусь-падаю, расслабившись, как положено, и только собираюсь перекатиться на ноги, как до меня доходит, что причина всему этому Руфо. Он лежит на животе рядом со мной и палит из, судя по всему, ружья по движущейся цели на другом краю равнины, укрывшись за мертвым телом одного из наших партнеров.

Стар тоже лежит, но не сражается. Ей чем-то пробило дыру в правой руке между локтем и плечом.

Вокруг меня больше вроде бы ничего не подавало признаков жизни, однако футов за 400–500 цели были, и быстро открывались. Я увидел, как одна упала, услышал: “Ззззт!”, почуял рядом с собой запах паленого мяса. Одно из таких ружей лежало за трупом слева от меня; я сцапал его и стал в нем разбираться. Плечевой ремень и какая-то труба, которой положено, видимо, быть стволом; больше ничего ни на что не похоже.

— Не так, Герой мой, — Стар подползла ко мне, волоча раненую руку и оставляя за собой кровавый след. — Возьмите его как винтовку, а прицеливайтесь вот так. Под левым большим пальцем будет кнопка. Нажимайте ее. Это все — никаких поправок на ветер и дальность.

И никакой отдачи, как выяснилось, когда я нащупал прицелом одну из бегущих фигурок и нажал на кнопку. Облачко дыма из дула — и он свалился. “Луч смерти”, или лазерный луч, или что там еще: навел, нажал на кнопку, и любой на том конце выходит из игры с выжженной в нем дыркой.

Я снял еще парочку, работая справа налево, и к этому времени Руфо лишил меня всех целей. Нигде, насколько мне было видно, ничего не двигалось.

Руфо осмотрелся.

— Лучше не подниматься, босс.

Он перекатился к Стар, открыл у своего пояса ее санитарную сумку и наложил ей на руку наскоро сделанную и неуклюжую давящую повязку.

Потом он повернулся ко мне.

— Сильно вас зацепило, босс?

— Меня? Ни царапины.

— А что это у вас на форме? Томатный соус? Кто-нибудь когда-нибудь предложит вам порошка на понюшку.[70] Давайте-ка посмотрим.

Я дал ему расстегнуть мою куртку. Кто-то, пользуясь зубьями ножовки, выпилил во мне дырку на левом боку под ребрами. Я ее не замечал и не чувствовал, пока не увидел; тут она заболела, и я почувствовал слабость в желудке. Я категорически против насилия по отношению ко мне. Пока Руфо ее бинтовал, я глазел по сторонам, чтобы не смотреть на нее.

Мы перебили их, примерно с дюжину, прямо тут же вокруг нас, плюс, наверное, еще полстолько тех, кто побежал, и перестреляли, как мне кажется, всех, кто бежал. Как? Как может шестидесятифунтовая собака, вооруженная только зубами, схватить, сбить с ног и задержать вооруженного человека? Ответ: решимость в атаке.

Я думаю, мы появились в момент, когда в месте, известном как Врата, менялся караул. Если бы мы появились с невынутым из ножен оружием, нас бы перебили. А так получилось, что мы истребили целую толпу прежде, чем до большинства дошло, что идет бой. Они были разбиты, деморализованы, и мы прикончили остальных, включая тех, кто попытался дать деру. Каратэ к многие серьезные формы ведения боя (бокс несерьезен, так же как и все, что подчиняется правилам) — они все построены на одном и том же: атака напропалую, с напряжением всех сил и без боязни. Тут все зависит не столько от умений, сколько от настроя.

У меня хватило времени на осмотр бывших наших врагов: один, с распоротым животом, лежал лицом ко мне. Я бы назвал их Игли, только экономичной модели. Без особых приукрашиваний, без пупков и без больших мозгов — предположительно созданные с единственной целью: сражаться, стараясь остаться живыми. Что можно отнести и к нам тоже. Но мы были проворнее.

От их вида у меня заболел желудок, и я перевел взгляд на небо. Ничуть не лучше — порядочным небом это не назовешь: ничего нельзя разглядеть. Везде что-то копошилось, и цвет был какой-то не такой, раздражающий, как на некоторых абстрактных картинах. Я снова стал смотреть на наши жертвы, казавшиеся по сравнению с этим “небом” почти нормальными.

Пока Руфо врачевал меня, Стар натянула трико и обулась в свои котурны.

— Ничего, если я сяду? Куртку надо надеть, — спросила она.

— Не надо, — сказал я. — Может, они подумают, что мы убиты.

Мы с Руфо помогли ей одеться так, что ни один из нас не показался из-за баррикады трупов. Я точно знаю, что мы причиняли боль ее руке, однако она сказала только:

— Оружие повесьте с левой стороны. А теперь что, Оскар?

— Где подвязки?

— Здесь. Но я не знаю, сработают ли они. Это очень необычное место.

— Уверенней, — сказал я ей. — Ты же мне это сама говорила несколько минут тому назад. Заставь свой ум работать с верой в то, что сможешь.

Мы сложили в один ряд с собой свою поклажу, увеличившуюся теперь на три “ружья” да такого же вида пистолеты, потом выложили дубовую стрелу острием к верхушке Башни Высотою в Милю. Она целиком занимала одну из сторон места действия, похожая больше на гору, чем на здание, черная и громадная.

— Готовы? — спросила Стар. — Только вы оба тоже верьте! — Она быстро начертила что-то пальцем на песке. — Вперед!

Мы устремились вперед. Оказавшись в воздухе, я почувствовал, какой уязвимой мишенью мы стали. Однако мы и на земле были мишенью для кого угодно из той башни, и было бы хуже, если бы мы отправились пешком.

— Быстрее! — завопил я в ухо Стар. — Прибавь нам скорости!

Прибавили. Воздух свистел у нас в ушах, и нас бросало вверх, вниз и в стороны, когда мы проносились над изменениями силы тяжести, о которых предупреждала меня Стар. Вероятно, это нас и спасло; из нас получилась трудная для попадания мишень. Впрочем, если мы накрыли ту стражу целиком, то было вполне допустимо, что в Башне еще никто не знал о нашем появлении.

Почва внизу была черно-серой пустыней, окруженной кольцевой горной цепью наподобие лунного кратера, а Башня занимала место центрального пика. Я отважился еще раз глянуть на небо и попробовал его раскусить. Звезд нет. Неба ни черного, ни синего — свет со всех сторон. “Небо” состояло из лент, вскипающих масс и теневых провалов всех цветов радуги.

— Что за, господи помилуй, планета такая? — потребовал я разъяснить.

— Это не планета, — прокричала она в ответ. — Это место в непохожей на нашу Вселенной. Оно не годится для жизни.