Гражданин Бонапарт - Николай Алексеевич Троицкий
«У меня не было дня, когда бы я не думал о тебе. Не было ночи, когда бы я не сжимал тебя в объятиях. Я ни разу не выпил чаю, не прокляв при этом славу и честолюбие, обрекающие меня на разлуку с душой моей жизни. В гуще дел, во главе войск, в лагере — всюду моя обворожительная Жозефина одна царит в моём сердце, занимает мой ум, поглощает мои мысли».
В следующие дни, недели и месяцы Наполеон буквально засыпал Жозефину страстными любовными письмами, упрашивая её приехать к нему в Италию. «Ты приедешь, не так ли? — вопрошал он 25 апреля. — Ты будешь скоро здесь, подле меня, лежать на моей груди, на моём сердце, и наши губы сольются <…>. Поцелуй в грудь, туда, где сердце, потом ниже, ниже и ещё гораздо ниже!» Три последних слова он подчеркнул[511]. Так как она не торопилась отвечать, он называл её и «отчаянной молчальницей» и даже «маленьким чудовищем, натуру которого не в силах объяснить», но, судя по всему, любил он это «чудовище» с каждым днём всё сильнее: «Тот день, когда ты приедешь ко мне, будет моим самым счастливым днём!»
29 апреля он отправил ей с Мюратом очередное письмо, полное любовной страсти. «Ах, а если ты не приедешь? — ахал он, боясь думать об этом. — Ах, а если вдруг не приедешь!!!» — вновь три восклицательных знака[512].
Но Жозефина не спешила (либо вообще не собиралась в апреле- июне) ехать к мужу. Она влюбилась со всей страстью зрелой, 33-летней, женщины, но не в своего «чудо-генерала», а в постороннего капитана по имени Ипполит Шарль. Юный (на 9 лет моложе Жозефины), малорослый (162 см), но фигуристый, смазливый, весёлый, шустрый франт и ловелас вскружил её ветреную голову так, что ей ни за что не хотелось с ним расставаться. Да и Париж со всеми его удовольствиями цепко держал её при себе, тем более что отблеск славы Наполеона отражался на ней как на его супруге. Парижане называли её «Notre-Dame des Victoires» (Божья матерь побед») — это ей очень нравилось[513]. И Жозефина придумала, как ей казалось, счастливый предлог, чтобы не ехать к мужу: пока он ждал, что она вот-вот приедет к нему, она поразила его, как громом, таким известием о себе: беременна!
Наполеон поверил ей, как говорят в таких случаях, на все сто и стал писать о своей любви к ней с меньшим смятением, но с ещё большей нежностью: «Неужели я буду лишён счастья видеть тебя с маленьким животиком? Он сделает тебя ещё более привлекательной»[514]. Теперь Жозефина могла успокоиться со своим Шарлем. Судя по тому, как долго и рискованно развлекалась она этим адюльтером, тогда ей не показались опасными для неё и её любовника такие строки из письма Наполеона: «Земля прекрасна для меня только потому, что ты живёшь на ней! <…> Я не перенёс бы, если бы ты полюбила другого или отдалась другому. Найти его и уничтожить было бы делом одной минуты!»[515]
О том, как одержим был главнокомандующий Итальянской армией всепоглощающей страстью любви к своей жене, знали не только его друзья и ближайшие соратники. Знали об этом очень многие — и офицеры, и солдаты. Сам Наполеон не таил в себе переполнявших его чувств. Он даже члену Директории Лазару Карно, с которым был тогда в чисто деловых отношениях, признался: «Я люблю её (Жозефину. — Н.Т.) до сумасшествия»[516].
Все, кто знал тогда о любовных переживаниях Наполеона, сочувствовали ему и восхищались его супружеской верностью, зная и видя, как он был равнодушен к самым обольстительным женщинам Италии. Ведь некоторые из них влюблялись в него и пытались, но безуспешно, добиться его взаимности. Так, по воспоминаниям Стендаля, «ни для кого не была тайной несчастная страсть, которую питала к нему самая знаменитая и самая обворожительная артистка того времени», звезда мировой оперы Джузеппина Грассини (1773–1850)[517], «перед красотой и талантом которой преклонялась вся Италия», включая князей, герцогов, принцев, и «только на него, на единственного, на генерала Бонапарта её красота не производила впечатления», хотя он ценил её как актрису и певицу[518]. Лишь спустя четыре года, уже после возвращения из Египта, когда он пережил супружескую измену Жозефины и стал позволять такие измены себе, Грассини всё-таки станет его любовницей[519].
Другая итальянская прелестница с тем же именем — Джузеппина, маркиза Висконти «напрасно пускала в ход все чары своего кокетства, чтобы завербовать генерала Бонапарта в армию своих поклонников»[520], и вынуждена была удовольствоваться генералом Л.А. Бертье, который полюбил её так же, «до сумасшествия», как Наполеон Жозефину.
Итак, Наполеон победоносно начал Итальянскую кампанию и, как мы увидим, с ещё большей славой продолжит и завершит её, лелея в душе пленительный образ своей Жозефины, того «маленького чудовища», которое он любил «раскалённой любовью». Хорошо сказал об этом Фридрих Кирхейзен: «С образом Жозефины призывал он молодых солдат к победам, для Жозефины выигрывал битвы, для Жозефины завоёвывал города и страны — для неё, всё для неё»[521]. Да, именно так: «Божьей матерью» его побед была Жозефина.
Мы ещё встретимся по ходу Итальянской кампании Наполеона и с Жозефиной, и с капитаном Шарлем, которого она, когда решится пожаловать к мужу… привезёт с собой. А пока рассмотрим, что и как творил «чудо-генерал» Бонапарт в битвах и походах, будораживших воображение современников с мая 1796 по апрель 1797 г.
3. Завоевание Ломбардии
Австрийская армия, пока ещё под командованием фельдмаршала