Современный зарубежный детектив-14. Книги 1-22 - Себастьян Фитцек

— Нет. Во-первых, я должен сначала вывезти вас отсюда, а транспортировка всегда связана с рисками. Во-вторых, полицейский участок — это общедоступное здание; его намного сложнее контролировать, чем эту относительно неплохо защищенную квартиру. Или вам хочется в камеру? — Теперь он обратился к Бену. — Не могу гарантировать, что вы будете сидеть там один. Вполне вероятно, что некоторые из подследственных заключенных более легковерны, чем я, и думают, что слухи о ваших наклонностях соответствуют правде. Кстати, за некоторых своих коллег я тоже не могу поручиться.

Бен удивленно взглянул на него:

— Какие еще наклонности?

Полицейский вздохнул:

— Хочу быть с вами откровенным, господин Рюман. Когда ваш отец попросил меня взяться за ваше дело, я сначала хотел отказаться.

— Слишком опасно?

— Слишком подозрительно.

Бен кивнул:

— Понимаю. С тех пор как я в первый раз зашел на страницу AchtNacht, я чувствую себя как в сюрреалистическом кошмаре.

Швартц прикусил нижнюю губу и помотал головой.

— Вы меня не поняли. Я имел в виду, что вы мне подозрительны, господин Рюман. Я отец семейства. И я знаю, что такое надругательство. Мой собственный сын подвергся ужасным вещам. Но ваш отец убедил меня, чтобы я не верил лжи в Интернете.

— В чем вы хотите меня обвинить? — Бен был шокирован чудовищностью упрека полицейского. У него затряслась рука. Одновременно он почувствовал, как краска стыда залила его лицо. Он посмотрел направо в сторону Арецу, но она уклонилась от его взгляда, словно ей вдруг стало неприятно сидеть рядом с ним. Но она все же не встала.

Швартц выглядел искренне удивленным.

— Разве вы не видели последнее видео? — спросил он, наморщив лоб.

Бен энергично помотал головой.

— Какое видео?

Полицейский снова полез в свой вещмешок и достал планшетный компьютер. Из него торчала флешка с логотипом полиции на корпусе.

— Не беспокойтесь, соединение безопасное, — сказал он и лаконично добавил: — По крайней мере, по меркам берлинского сената.

Швартц встал, и Бен последовал за ним к обеденному столу, куда он положил свой компьютер.

Полицейский скользил пальцем по экрану, пока не появилась страница Ночи вне закона, и Бена вдруг накрыло ощущение дежавю. Ему померещилось, что он сам, а не Швартц открывает эту страницу. И вид красно-синего меню на черном фоне вдруг показался таким знакомым, словно он уже видел его когда-то раньше, до сегодняшнего дня. Бен только не знал где.

Подавленность Бена усилилась, когда на экране всплыло видеоокно размером с подставку под пивную кружку, и в стартовой картинке он узнал лицо, которое видел один-единственный раз четыре года назад и больше никогда не встречал. И все равно вид этой седой женщины лет пятидесяти был ему до ужаса знаком. Все эти годы, с самой аварии, в которой Джул лишилась ног, она преследовала его в многочисленных ночных кошмарах.

— Откуда это у вас? — спросил Бен, который знал, что сейчас последует. Краем глаза он заметил, как сзади подошла Арецу и заглянула ему через плечо. — Где они только разыскали эту лгунью?

Швартц пожал плечами:

— Понятия не имею. Но толпа, которая охотится за вами обоими, уже собрала полным-полно информации. В основном скучные факты, но некоторые сведения очень пикантные. Как, например, вот это видео, которое распространяется, как вирус. Вы найдете его уже не только на форуме Ночи вне закона, но и почти во всех социальных сетях. А несколько минут назад оно появилось и на стартовых страницах так называемых серьезных новостных журналов и телеканалов.

Швартц нажал на «Play», и стоп-кадр пришел в движение.

Женщина, чье имя (Дагмар Хенрих) было написано внизу экрана, нервно откинула прядь волос с лица. Видеоматериал был снят на веб-камеру — типичное качество видеочатов или селфи. Начало было обрезано. Предложение начиналось с середины.

«— …так и было. Его дочь, то есть Джул, сказала лечащим врачам: «Он меня трогал». Поэтому мы из службы опеки тогда и подключились. Если что, я там больше не работаю…»

— Потому что ты вымогала у семей деньги за то, чтобы не отнимать у них детей! — возбужденно воскликнул Бен и заглушил бывшую соцработницу на экране, почему и не расслышал окончания предложения.

«— …для меня однозначно виновен. Он подал заявление на менеджера только для вида, чтобы оправдаться. И тут же отозвал!»

Потому что Джул попросила его об этом. У нее не было сил для процесса, в котором в итоге останутся лишь противоречивые показания.

«— Бен Рюман что-то сделал со своей дочерью в машине и при этом потерял управление, — лгала эта мерзкая женщина. — И сейчас она инвалид. Потому что Беньямин Рюман, этот растлитель малолетних, трогал ее. Было безответственно оставить ее тогда с ним в семье».

— Да она все вывернула! — закричал Бен, словно это могло что-то изменить.

Лгунья на экране закончила, почти всхлипывая:

«— Вы сами видите, к чему это привело. Бедная девочка пыталась покончить с собой».

На этом видео заканчивалось.

— О господи.

Бен повернулся к Арецу, которая побледнела еще сильнее. Она не отвела взгляда, но в ее глазах читались тревога и сомнение.

— Джул такое сказала, это правда, — признался Бен. Он потел и умирал от жажды. — Но это был не я! — Он обратился к Швартцу: — Это был Джон-Джон, мой менеджер. Я хотел ударить его и…

Бен закрыл глаза. Все это было бессмысленно. Что бы он ни сказал, сомнение было уже посеяно. Даже Дженнифер потребовалось время, чтобы поверить ему, и, по сути, даже он не был уверен, не стало ли это предложение «Он меня трогал» в итоге причиной их расставания.

Бен прошаркал обратно к дивану и упал на подушки.

— Дерьмо. Теперь ясно, на кого они рассчитывают, — сказал он себе, но так громко, что Арецу и Швартц не могли его не услышать. — Там снаружи сейчас не только сумасшедшие, которые хотят заработать десять миллионов. Они считают меня к тому же педофилом, который заслуживает смерти.

Когда Бену было двенадцать лет, его поймали на воровстве сладостей. В продуктовом магазинчике «Тетя Эмма» недалеко от Райхсштрассе, который удивительным образом существовал и по сей день; в отличие от многих продуктов, которые он приобрел там — чипсов Peng, шоколадных батончиков Banjo или орешков в шоколадной глазури Treets, пачку которых и запихнул в свою спортивную сумку на глазах владелицы магазина.

Той осенью, почти три десятилетия назад, он в последний раз сидел под домашним арестом. До сегодняшнего дня. При этом арест, который Мартин Швартц наложил на него и Арецу, был намного жестче прежних