Бернард Корнуэлл - Бледный всадник

Эльсвит боялась отпускать Эдуарда. С одной стороны, она хотела, чтобы его вылечили, но когда узнала, что Исеулт собирается делать все без свидетелей — таково ее условие, — Эльсвит зарыдала, причитая, что не допустит, чтобы ее сын умирал без матери. Ее плач расстроил Эдуарда, который снова начал кашлять.

Энфлэд погладила малыша по головке.

— Исеулт действительно способна его вылечить? — требовательно спросила она.

— Да, — ответил я, не зная, правду ли говорю.

Энфлэд взяла Эльсвит за плечи.

— Отдайте мальчика, моя госпожа, — сказала она, — отдайте его.

— Он умрет!

— Отдайте его, — повторила Энфлэд.

Эльсвит рухнула в объятия шлюхи, а я поднял сына Альфреда, который сейчас, кажется, был легче того драгоценного пера, с помощью которого его пытались вылечить. Ребенок был горячим, но весь дрожал, и я завернул бедняжку в шерстяной плащ, прежде чем отнести Исеулт.

— Давай мне ребенка, — велела она, — а сам уходи — тебе нельзя здесь оставаться.

В результате я ждал снаружи, в темноте, вместе с Леофриком.

Исеулт запретила нам подглядывать через дверной проем, но я уронил свой шлем возле двери и, присев под навесом крыши, мог видеть в нем отражение того, что творилось внутри.

Небольшой дождь тем временем прекратился, а луна стала ярче.

Мальчик вновь закашлялся. Исеулт раздела малыша догола и чем-то натерла ему грудь, а потом принялась читать заклинание на своем языке — ритмичное, печальное и такое монотонное, что я под него чуть не уснул. Эдуард один раз заплакал, плач перешел в кашель, и его мать завопила из своей хижины, требуя вернуть ребенка. Альфред успокоил ее, а потом присоединился к нам с Леофриком.

Я махнул рукой, чтобы король пригнулся и не затенял лунный свет перед дверью: вглядываясь в шлем, я с трудом рассмотрел, как Исеулт, теперь и сама раздетая догола, толкнула мальчика в одну из ям, а потом, не переставая читать заклинания, пропихнула его через земляной тоннель. Вдруг заклинания смолкли, вместо этого она начала задыхаться, потом кричать, снова задыхаться. Исеулт громко застонала, и Альфред перекрестился, после чего наступила тишина. Я плохо видел, что там происходит, но вдруг Исеулт снова закричала — вернее, издала возглас облегчения, как будто у нее прошла сильная боль, и я смутно увидел, как она вытащила голого мальчика из второй ямы и положила его на кровать. Малыш молчал, пока она засовывала терновые ветки в земляной тоннель.

Потом Исеулт легла рядом с мальчиком и укрылась просторным плащом. И наступила тишина.

Я долго ждал, но, так и не услышав ни одного звука, понял: Исеулт спит, и мальчик тоже заснул — или же умер. Я поднял шлем и пошел к хижине Леофрика.

— Можно его забрать? — нервно спросил Альфред.

— Нет.

— Но его мать… — начал было он.

— Подождет до утра, мой господин.

— Что я ей скажу?

— Что ее сын больше не кашляет, мой господин.

Эльсвит завопила, что Эдуард, наверное, умер, но Энфлэд и Альфред ее успокоили, и мы все ждали и ждали, но в хижине было тихо, и я наконец уснул.

Проснулся я на рассвете. Шел такой дождь, как будто вот-вот должен был наступить конец света: серый ливень, хлеставший на огромных просторах до самого Сэфернского моря, барабанил по земле, вода лилась с тростниковых крыш и бежала ручьями по крохотному островку, где притулились маленькие хижины.

Я подошел к двери хижины, в которой поселился Леофрик, и увидел, что Эльсвит наблюдает за ней из своих дверей. У нее был отчаявшийся вид: так должна выглядеть мать, приготовившаяся услышать, что ее ребенок умер.

В хижине Исеулт по-прежнему царила тишина. А потом оттуда раздался странный звук. Сперва я плохо его расслышал, потому что шел проливной дождь, но потом понял, что это смех. Детский смех — и спустя одно биение сердца Эдуард, все еще голый, как яйцо, весь грязный после ночного живительного путешествия через проход в земле, выбежал из хижины Исеулт и помчался к матери.

— Боже милосердный, — только и произнес Леофрик.

Когда я нашел Исеулт, она плакала, и ее было никак не успокоить.

— Ты мне нужна, — резко сказал я.

Она подняла на меня глаза:

— Зачем?

— Чтобы построить мост.

— Ты думаешь, мост можно построить с помощью чар? — нахмурилась Исеулт.

— На этот раз колдовать буду я, — заявил я в ответ. — А ты нужна мне здоровой и красивой. Мне нужна королева.

Она кивнула.

А маленький Эдуард с того самого дня набирался сил и становился все здоровее.

Священники выполнили поручение, с которым я послал их на большую землю. К нам теперь приходили люди — по одному и по двое, борясь с зимой и болотом — и приносили истории о вылазках датчан. А когда солнце начало припекать по - весеннему, стали являться целые группы по шесть-семь человек, так что на островке сделалось весьма многолюдно.

Я послал вновь прибывших на разведку, но запретил им забираться далеко на запад: ни к чему напрасно тревожить Свейна, стоявшего лагерем у моря. Он пока на нас не напал, что было глупо с его стороны, ведь он мог бы провести свои суда вверх по реке, а потом пробраться через болото. Но я знал, что Свейн обязательно нападет, когда будет готов, поэтому следовало возвести защитные сооружения. А для этого мне нужен был остров Этелингаэг.

Альфред чувствовал себя лучше. Он все еще болел, но в чудесном выздоровлении своего сына увидел проявление Божьей милости. Он и допустить не мог, что малыш поправился благодаря языческой магии. Эльсвит теперь относилась ко мне более доброжелательно и, когда я сказал, что мне на некоторое время понадобятся ее плащ из меха серебристой лисицы и несколько драгоценностей, рассталась с ними без шума. Плащ, правда, был грязным, но Энфлэд вычистила его и расчесала шерсть.

Теперь у нас было больше двадцати мужчин, и, наверное, этого хватило бы, чтобы отбить Этелингаэг у угрюмого старосты, но Альфред не хотел подвергать риску жизнь обитателей болота. Он сказал, что это его подданные, которые смогут за нас сражаться, если датчане нападут. Значит, большим островом и расположенной на нем деревней следовало завладеть хитростью, и вот, неделю спустя после выздоровления Эдуарда, я взял Леофрика и Исеулт и отправился на юг, в то самое селение, где старостой был уже известный вам Хасвольд.

Исеулт была облачена в серебристый мех, в волосах ее поблескивала серебряная цепочка, а на груди сияла огромная гранатовая брошь. Я расчесывал ее волосы, пока они не засияли, и в тусклом зимнем свете Исеулт выглядела как прекрасная принцесса, явившаяся со светлых небес.

Леофрик и я, оба в кольчугах и шлемах, ходили вокруг деревни до тех пор, пока от Хасвольда не явился человек и не сказал, что староста хочет с нами поговорить. Думаю, Хасвольд ожидал, что мы явимся в его вонючую хижину, но я потребовал, чтобы он сам к нам пришел. Конечно, староста и так мог бы забрать у нас все, что пожелал бы, потому что нас было всего трое, но, похоже, Хасвольд наконец понял, что в мире за пределами болота происходят ужасные события, которые могут затронуть и его интересы, а потому решил поговорить.

Он вышел к северным воротам селения, представлявшим собой просто плетень для овец, прислоненный к полусгнившему бредню. Как я и ожидал, Хасвольд уставился на Исеулт так, словно никогда раньше не видел женщин. Его маленькие хитрые глазки забегали от меня к Исеулт и обратно.

— Кто она такая? — спросил староста.

— Моя подруга, — беспечно ответил я и повернулся к холму на другом берегу реки, где хотел возвести форт.

— Она твоя жена? — поинтересовался Хасвольд.

— Подруга, — повторил я и добавил: — Да у меня таких еще целая дюжина.

— Я хочу купить ее! — заявил Хасвольд.

За спиной у него стояли десятеро мужчин, но один только лучник Эофер был вооружен чем-то поопаснее, чем копье для охоты на угрей.

Я повернул Исеулт лицом к нему, встал у нее за спиной, закинул руки ей за плечи и расстегнул гранатовую брошь. Бедняжка слегка задрожала, и я шепнул ей, что бояться нечего. А потом, когда булавка броши выскользнула из тяжелой петли, распахнул меховой плащ. Я показал Хасвольду соблазнительную наготу Исеулт, и тот напустил слюней в покрытую рыбьей чешуей бороду; его грязные пальцы возбужденно теребили мех выдры, в шкуру которой он был одет. Потом я запахнул плащ, и Исеулт застегнула брошь.

— Сколько ты мне заплатишь? — спросил я.

— Я могу просто забрать ее, — проговорил Хасвольд, мотнув головой в сторону своих людей.

— Можешь, но знаешь, что будет тогда, — улыбнулся я. — Многие из ваших умрут, прежде чем умрем мы, и наши тени вернутся, чтобы убивать ваших женщин и заставлять вопить от ужаса ваших детей. Ты разве не слышал, что среди нас есть колдунья? Или ты думаешь, что ваше оружие способно победить магию?