Агидель стремится к Волге - Хамматов Яныбай Хамматович

Однако очень скоро ему пришлось пожалеть о содеянном. Когда до Кучума стали доходить слухи, будто казаки продвигаются в глубь ханства, грабя по дороге улусы, он понял, что его обвели вокруг пальца.

Коря себя за доверчивость, хан решил умножить и укрепить свое воинство, призвав из находившихся в его подчинении улусов мужчин, но он не успел собрать воедино разрозненные части и сосредоточить всех в одном месте.

Ермак же тем временем неотвратимо приближался. С Туры дружинники добрались по Тоболу до устья Тавды, где наткнулись на татарские разъезды и, разбив их, устремились дальше.

Вскоре они вновь столкнулись с татарами. Завязавшаяся на берегу Тобола сеча растянулась на трое суток и стоила казакам немалых потерь. Число же Кучумова войска росло за счет подкрепления. Видя это, Ермак понял, что ему не устоять перед натиском сибирцев, и обратился за советом к помощнику:

— Плохи наши дела, Иваха. Как думаешь, продолжать али отступить?

— Не-е, батька, отступать негоже. Пускай нас мало, одолеть татар можно ведь и хитростью.

— Хитростью? — переспросил Ермак и потребовал: — Растолкуй!

— Обожди, атаман, щас уразумеешь, — поднял руку Иван Кольцо. Утрамбовав и разровняв подметкой сапога мокрый песок, он отломил ветку и принялся чертить прутиком по поверхности, попутно разъясняя свои соображения.

Слушая его с большим вниманием, тот все больше воодушевлялся.

— Ну и башка у тебя, однако, Иваха! Ежели выкрутимся по замыслу твоему, победа будет наша, — воскликнул восхищенный атаман и тут же решил приступить к осуществлению хитроумного плана своего товарища.

По его приказу сложили из хвороста чучела, затем обрядили кукол в казачье платье и поместили на струги. Оставив все это у берега, в полночь ратники сошли на землю, подкрались незаметно к татарам с тыла и чуть свет обрушились на них. Бой продлился недолго. Приняв чучел за людей, те решили, что окружены, и были вынуждены бежать.

Удачно проведенную операцию разбойники отметили попойкой.

А между тем, хан Кучум, укрепившийся в устье реки Сибирки на берегу Иртыша под Чувашьим мысом, выслал им навстречу десятитысячное войско под началом племянника Мухаметкула. Царевич поджидал казаков на Тоболе у Юрта Бабасана и при их появлении приказал своим лучникам метать стрелы. Те ответили им грозными пушечными залпами и убийственным огнем. Конники Мухаметкула из первых рядов были сражены наповал. Прочие с нечеловеческими воплями бросились врассыпную.

Атаман облегченно вздохнул.

— Слава те господи, пронесло! — судорожно перекрестившись, воскликнул он и добавил, искренне удивляясь: — Одного не могу взять в толк, чего это нехристи поганые так сопротивляются. Стрелы да копья — вот и все их снаряжение, а ведь как бьются! Им бы наши пищали, порох да пушки, от нас и мокрого места не осталось бы.

— Одно слово — дикари. Невдомек невежам темным, что мы свет им несем от Руси святой да великой, — откликнулся Иван Кольцо.

Продолжая плыть, казаки несколько раз приставали к берегу, совершали набеги на городки и улусы, обирая с благословения атамана жителей, насилуя женщин и жестоко расправляясь с непокорными. Их барки с каждым таким налетом заполнялись награбленным — снедью, богатством местных князьков, включая золото, меха и сладкое лакомство — кадки с душистым цветочным медом.

Вскоре дружина достигла городка под названием Атик-мурза и, захватив его, расположилась там на ночлег.

За всю ночь Ермак не сомкнул глаз, ожидая с минуты на минуту появления татар, и лишь под утро, успокоившись, прикорнул на полчаса. Резко очнувшись, он тут же вскочил и потребовал созвать казачий круг.

— Братовы, небось, сами смекаете, об чем речь пойдет. Силы наши на исходе. Уж нету в нас прежнего задора. Давайте думать будем, что дале делать — пасть на поле брани али, покуда целы, назад вертать?

— Да пора бы уж и воротиться, — робко вымолвил Матвей Мещеряк, не поднимая глаз.

Яков Михайлов и Никита Пан подхватили его слова:

— Много мы ихнего брата побили, и впрямь хватит!

— Всех не перебьешь. Рассеешь тучу — ветер нагонит новую. Еще одна сеча, и нам хана!..

Но тут вмешался Иван Кольцо.

— Не-е, врете!.. — с негодованием воскликнул он и, сдвинув брови, обвел товарищей свирепым взглядом. — Полно скулить-то, хвосты поджавши. Покамест не изничтожим хищников, не выкорчуем с корнем поганое Кучумово отродье, дорогу назад забудьте. Нет у нас пути иного: али погибель, али победа! Без победы неча уповать на цареву пощаду!.. Вспомните, как нас Строгановы напутствовали, какое доверие выказали! Неужто подведем благодетелей наших и заступников?!

Ермак решил поддержать надежного друга и советника.

— Верно говорит Иван. Как ни крути, дорога у нас одна — вперед. Да и поздненько уже обратно. Лед на реках смерзается… Вот вам мой сказ: ежели Кучумку не одолеем, не подчиним Сибирь святой нашей матушке России, быть нам не токмо ворами, а и клятвопреступниками. Смоем же доблестью грехи наши смертные, послужим с честию отчизне родимой. Коли суждено — победим, а не суждено — так погибнем аки герои, покрыв себя вечной славой.

— Воистину так, — клятвенно произнес Иван Кольцо.

Остальные, кто — нехотя, кто — с охотой, поддались уговорам и заверили, что будут биться за интересы Российские до последнего вздоха.

— Вот и ладно, порешили… А уж Бог нам поможет, да святится имя его! — сказал Ермак напоследок, отпуская товарищей отдыхать, чтобы с первыми лучами солнца поднять их на новый подвиг.

На следующее утро казаки подобрались к засеке. Ловкие лучники-татары засыпали их из засады стрелами. Но зловеще жужжащий рой не испугал дружинников, вооруженных огнедышащими пищалями и пушками.

При первых же залпах встречный натиск сразу ослаб. Татары несколько раз предпринимали атаку, но оглушительные взрывы вновь и вновь отбрасывали их назад.

Разломав в нескольких местах собственную засеку, сибирцы бросились толпой врукопашную. В ход пошли сабли и копья, кося воинов с обеих сторон. Но малочисленных завоевателей снова выручило их огнестрельное оружие.

Ермак с Иваном и прочими атаманами сновали между казаками, подзадоривая соратников.

— Держитесь, браты!

— Позади — смерть!

— Назад нельзя, Махметкулова конница затопчет!

— С нами Бог, Христос поможет нам!

— Мы победим!

Расположившийся в засеке незрячий хан тоже не бездействовал. Теребя своих приближенных, он то и дело расспрашивал о ходе битвы, отдавал военачальникам все новые приказы.

Узнав о том, что очередная атака на русскую дружину потерпела неудачу, Кучум обратился с мольбой к Всевышнему дать силы и удачу правоверным в борьбе с ненавистными кафырами, посмевшими покуситься на ханство Сибирское.

Его молитвы поначалу как будто возымели действие. Невзирая на потери, джигиты из конницы Мухаметкула обрушились на неприятеля с тыла. Они нацелились на пушкарей, горя желанием изрубить их саблями.

— Слава Аллаху! Теперь-то уж с помощью Всевышнего мы одолеем неверных, — обрадовался хан Кучум, притопывая от нетерпения, будто норовистый конь.

Но вдруг невдалеке раздался душераздирающий крик:

— Ой, Алла!..

— Что случилось? — заволновался хан.

— Наш Мухаметкул вывалился из седла!

— А что его джигиты? — с упавшим сердцем спросил побледневший Кучум.

Имамы и муллы стали наперебой докладывать хану о том, что видели:

— Конники наши встали!

— Назад скачут!..

— А Мухаметкул? Где мой лучший воин? — нервничал хан.

— Что-то не видать!

«Неужто беглецы его бросили?!» — подумал в отчаянии Кучум.

Вскоре ему доложили, что раненого царевича подобрали татарские мурзы и увезли на ладье на другой берег Иртыша, а оставшиеся без предводителя джигиты-конники вместе с остяками-князьями разбежались по своим домам.

Хан совсем отчаялся.

— Ай, харап, харап! — схватился он за голову. — Тридцать тысяч воинов не устояли перед жалкой горсткой злодеев! Что же мне теперь делать, Ходай Тагаля? Неужто земле нашей быть под урысами?!