Том 1. Новеллы; Земля обетованная - Генрих Манн
«Дни становятся короче» — слова эти, закрывающие книгу, звучат по-человечески грустно, но не безнадежно. В своей честно и плодотворно прожитой жизни писатель справедливо видел залог своего признания — и не только немецким народом, любящим сыном которого он был. Свою автобиографию, написанную в это же время, он заканчивает словами: «Советский Союз я люблю и глубоко его ощущаю. Он близок мне и я ему. В Советском Союзе меня читают массы, и я смотрю на них как на потомство, в памяти которого я буду жить».
Данью благодарности чешскому народу, предоставившему Генриху Манну убежище и права гражданства в первые дни изгнания, был его сатирический роман «Лидице» (1943), в котором он в диалогизированной, близкой к киносценарию форме повествует о трагедии чешской деревни, уничтоженной карателями гитлеровского наместника Гейдриха.
Последние годы жизни писателя были омрачены тяжелой душевной драмой. Он жил в США, один, больной, без семьи, без средств к существованию, вдали от родины, от своего народа, да к тому же — и это особенно угнетало его — во враждебном окружении. Но Генрих Манн продолжал работать над своими последними романами «Дыхание» и «Прием в свете», ожидая дня встречи с родной страной.
После разгрома гитлеровского государства Генрих Манн стал в ряды борцов за единство и демократизацию Германии; он от всего сердца приветствовал провозглашение Германской Демократической Республики, знаменующее поворотный момент в истории Европы. Он ведет дружескую переписку с руководителями Социалистической единой партии Германии, с писателями И. Бехером и А. Цвейгом. В письме к Бехеру от 27 апреля 1948 года он выражает большую радость по поводу поздравления, полученного им в связи с семидесятисемилетием от «наших друзей Пика и Гротеволя». «Как хорошо, — замечает он в письме, — в конечном счете знать, что мы пользуемся надежным уважением тех, чье признание нам особенно дорого».
Правительство и общественность Германской Демократической Республики высоко оценили заслуги Генриха Манна перед немецким народом: он был удостоен Национальной Премии первой степени, избран президентом Академии искусств. Со дня на день готовился писатель возвратиться на родину, чтобы принять посильное для его возраста участие в строительстве новой Германии.
Генрих Манн скончался 12 марта 1950 года в Санта-Моника (Калифорния) в возрасте семидесяти девяти лет.
Могучий лагерь мира, демократии и социализма, отстаивающий счастливое будущее человечества, с полным правом считал и сейчас считает Генриха Манна своим соратником и учителем и гордится им вместе с немецким народом, духовное богатство и славу которого он умножил своей замечательной деятельностью писателя и борца.
НОВЕЛЛЫ{1}
ПОХИЩЕННЫЙ ДОКУМЕНТ{2}
Многоуважаемый господин редактор!
Желая очистить память господина Глюмкова, этого во всех отношениях безупречного чиновника, от незаслуженных подозрений, мы, его близкие, почли за должное передать Вам для обнародования его дневник, позволяющий судить о подлинном отношении господина Глюмкова к этому делу.
Мы охотно предоставляем Вам право изменить по вашему усмотрению упомянутые в дневнике имена, если появление их в печати покажется вам неудобным.
От имени семейства тайного советника Глюмкова примите уверения в совершеннейшем почтении
Ваш покорнейший слуга
Четверг, 2
На сей-то раз я действительно обойден. Несмотря на то что новый законопроект о крамоле{3} разработан главным образом при моем участии, честь защищать его в рейхстаге в качестве заместителя министра предоставлена не мне, а тайному советнику фон Эвальду. Что касается самого законопроекта, то я нисколько не сомневаюсь, что, как бы мы ни обрабатывали общественное мнение, он и на этот раз осужден на провал. У этих красных завелось слишком много тайных единомышленников в рейхстаге.
Наш законопроект восстановит против себя всё и всех, кто хоть в какой-то мере настроен «социально». Так что защищать его — самое неблагодарное дело. Но зато у начальства ты на виду. Чем безнадежнее дело, которое ты отстаиваешь, тем очевиднее твоя преданность. Как бы то ни было, это для меня тяжелое оскорбление, после которого только и остается что уйти в отставку. Но это невозможно, и по весьма простой причине — трудно даже вообразить, как приняла бы такое известие моя драгоценная супруга. Но лучше ли попытаться подложить свинью Эвальду? Ведь в сущности он совершеннейший нуль и импонирует его превосходительству только своей представительной внешностью.
На ближайшем заседании совета министров в законопроект будут вноситься поправки, его придется редактировать. Под каким-нибудь благовидным предлогом я предоставлю Эвальда самому себе, и, разумеется, он спасует.
Суббота, 4
Опять похищен секретный документ. В министерстве