Андрей Бондаренко - Серебряный бумеранг

Не жизнь, а спелая и сладкая малина. Живи и радуйся. Чего тебе ещё не хватает, хороняка, для полного счастья?

Как — чего не хватает?

Её, естественно, и не хватает.

Женской горячей ласки…

Женщины в Лонгьире, конечно же, были.

Самые разные женщины, и нормального поведения, и слегка облегчённого. Да вот не настроен был Денис изменять любимой жене Татьяне.

Не настроен, и всё тут…

Хотя, если совсем по-честному, то во сне изменил, всё же, несколько раз, грешен. Но только во сне…. С белокурой докторшей и изменил, которая объявилась в городке где-то с месяц назад — сразу после 23-го февраля, ежегодного праздника победоносной Красной Армии.

Симпатичная такая докторша по имени Анхен, с многоговорящей знающему человеку фамилией — Мюллер. Миниатюрная, улыбчивая, со стройными и полными ногами — аппетитными до полной невозможности.

Анхен даже немного походила на Таню: только ростом чуть пониже, да у Татьяны светлые волосы были прямыми, а у этой молоденькой немки кучерявились — будто она их каждую ночь завивала на водяные бигуди…

А ещё следует заметить, что и Денис докторше определённо нравился. При случайных встречах улыбалась ему Анхен широко и призывно, даже подмигивала недвусмысленно, когда никто не смотрел в их сторону.

Один раз она даже пришла к нему в гостиницу.

Хорошо ещё, что Денис докторшу случайно увидел в окошке, сразу затаился, спрятался за дверным косяком. Девушка тихонько постучалась в дверь, подождала с минутку, ещё раз постучалась.

— Откройте, дорогой сеньор Оскар! — попросила негромко, но очень настойчиво. — Мне надо вам показать одну вещицу…. Очень интересную для вас вещицу! Откройте, я же знаю, что вы дома! Вот уже никогда не думала, что испанские мужчины — такие законченные трусы!

Ну, и ещё добавила пару слов, позабористей да пообидней.

Стыдно Денису было это выслушивать (хоть и не был он испанцем), но сдержался, уши пальцами заткнул, глаза зажмурил, дверь так и не открыл…

Наступила самая настоящая весна, с цветных низеньких крыш уже вовсю капало, по узким улочкам городка журчали крохотные звонкие ручейки.

Денис — в весьма грустном расположении духа — медленно шёл к Офицерскому клубу, ловко перепрыгивая через многочисленные лужи. Только что он вернул фермеру своих ездовых собак: снег начал активно таять, на собаках уже не поездишь. Привязался Денис к этим лохматым псам за долгую полярную зиму: столько вместе прошли трудных дорог, столько он рассказал всего своим четвероногим друзьям — за время долгих совместных ночёвок у жарких северных костров…

С людьми-то было не поговорить толком, только вот собаки и оставались, теперь и их не стало…. Были ещё, конечно, олени, они и весной и летом здорово могли пригодиться. Да какие, собственно, собеседники — из глупых северных оленей? Насмешка одна такая, насмешливая до слёз. Вот собаки, это — да! Так умеют слушать, словами не передать…

«Как жалко пёсиков!», — грустно вздохнул Денис. — «Впрочем, может это всё и к лучшему: некому теперь жаловаться на горькую судьбу, не перед кем душу вывёртывать наизнанку, глядишь, хандра и пройдёт — сама по себе…».

А еще его очень сильно беспокоило молчание Москвы.

Приближалось время предполагаемых испытаний неизвестного оружия, а долгожданного связного всё не было. Что делать дальше? Действовать на свой страх и риск? Дров бы не наломать…

Впереди мелькнул знакомый беличий капор навязчивой до неприличия докторши.

— А, чтоб тебя, шалаву кучерявую! — коротко ругнулся он себе под нос, резко повернул назад, по короткому переулку перебежал на параллельную улицу и двинулся к Офицерскому клубу длинной дорогой, в обход.

Смешное это, должно быть, выглядело со стороны: здоровый взрослый мужик — как испуганный заяц — со всех ног убегает от симпатичной белокурой дамочки.

Кому-то смешно, а кому-то и не очень…

Денис сидел в столовом зале Офицерского клуба, стены которого были густо завешены разнообразной фашисткой атрибутикой, и вяло ковырялся вилкой в тарелке, наполненной неаппетитными тресково-свиными тефтелями. Отодвинул тарелку в сторону, взялся за высокий стакан с шотландским виски, сделал несколько маленьких глотков. Ничего не помогало, настроение неуклонно и планомерно портилось.

— Вот вы и попались, мой милый боязливый испанец! — сообщил за спиной насмешливый женский голосок. — Теперь уже никуда не денетесь…

Он резко обернулся. Так и есть, настырная медичка — собственной персоной. Ну, надо же так вляпаться!

Стараясь максимально соблюдать приличия и не делать резких движений, Денис неторопливо поднялся на ноги, деланно и устало зевнул, старательно изобразил на лице некое подобие приветливой улыбки:

— А, это вы, милая Анхен! Очень хотелось бы откровенно поболтать с вами, но не могу, извините…. Уже договорился с герром фрегаттенкапитаном на дружескую партию в шотландский бридж. В два круга, по маленькой, не всерьёз…. Так что простите, прекрасная фройляйн, вынужден откланяться!

— Да сидите, сидите! — надула пухлые губки докторша. — Очень мне надо! Сидите, кому говорю! Допивайте свой виски! Ой, а что это за птица? Там, на подоконнике? — ткнула тоненьким пальчиком в наполовину замёршее окно.

Денис посмотрел в указанном направлении.

— Это же обыкновенный полярный воробей, милая Анхен. Вы что же, воробьёв никогда не видели? Обыкновенный воробей, только белого цвета.

Девушка возмущённо нахмурилась:

— Всё издеваетесь надо мной, сеньор? За последнюю дурочку принимаете? Ну, и ладно! Всего хорошего, господин испанский гранд! Счастливо оставаться! — рассерженным движением накинула на белокурые волосы беличий капор и, громко хлопнув дверью, выбежала на улицу.

Он допил свой виски. Хотел заказать ещё одну порцию, но раздумал в самый последний момент, почувствовав лёгкое головокружение. Бросил на стол несколько мятых купюр, да и тоже отправился домой, то есть, в гостиницу, надеясь хорошенько выспаться…

Ночью ему неожиданно стало очень плохо: беспрестанно кружилась голова, нестерпимо тошнило, от сильной рези из глаз потекли крупные слёзы…

«А ведь это меня добрая и милая девочка Анхен отравила», — неожиданно понял Денис. — «Пока я пялился на старого полярного воробья, она мне что-то незаметно подсыпала в бокал. За что вот только? Неужели за то, что я отверг её притязание? Или…?».

Шатаясь из стороны в сторону, он выбрался в слабоосвещённый коридор.

— Что с вами, герр офицер? — бросился навстречу ночной портье.

Ответить ему Денис уже не смог, на глаза опустилась чёрная непрозрачная шторка, последние силы закончились…