Джей Эм - Там, где начинается вселенная

После окончания турнира Фьорден ходил какой-то хмурый. Это сразу бросалось в глаза. Про себя все решили, что причина – в проигранной схватке. Так предположил наставник Лоуренс, и с ним согласились.

На следующий год в первый же день состязаний Фьорден записался на решающий поединок. Хотя бы раз за два десятка лет турнирной «карьеры» через такой опыт проходили почти все бойцы из известных семей, несмотря на то, что в качестве обязательного Кодекс его не закреплял. Иногда – и рядовые технократы. Кто-то – просто один раз, кто-то – первый и последний. Желающие показать особенную отвагу шли на решающий поединок дважды, и даже трижды. Многие молодые участники, едва получив право по возрасту, немедленно стремились его использовать. Поэтому решение Фьордена никого не удивило.

Внесение его имени в список собирающихся драться в решающем поединке означало, что соперника и день он сам выбирать не будет. За него это сделает турнирный жребий. Кодекс позволял каждому участнику вызвать на решающий поединок любого другого старше шестнадцати лет, причём не только из списка. Отказ принять бой считался позором – за всю историю турниров было всего несколько таких случаев. Но Фьордену сама мысль о том, чтобы вызвать какого-то конкретного человека, казалась странной.

Срок выпал на вторую неделю состязаний. До решающего поединка нужно было выступить в четырёх судейских боях, тоже по жеребьёвке.

Уже после третьего Фьорден чувствовал себя усталым. Не от физической нагрузки, один поединок в день – это мало. Куда больше утомляли ожидание, мысли о публике, о чести семьи… Вот почему, закончив третий бой, он не пошёл на зрительские трибуны, а сбежал погулять по городу. Хотелось сменить обстановку. Совсем. Не думать о сегодняшней победе, о предстоящей очередной схватке, о том, что будет на следующей неделе…

На метро он доехал до рынка Фреттир в восточном Эстхелминге. Вот уж где действительно обстановка совсем другая.

Ничего определённого Фьордену тут нужно не было. Он бесцельно бродил вдоль бесконечных палаток и лотков, проталкивался сквозь толпу горожан. Только некоторые из них приехали сюда на самом деле за покупками. А остальные – увидеться со знакомыми, поболтать, поторговаться всласть, или, как сам Фьорден, просто поглазеть. Благо, было на что. Не зря говорят: если умеешь искать, купить на Фреттире можно всё что угодно. В антикварных рядах среди гор никому не нужного барахла иногда попадались по-настоящему ценные вещи, а то и старинные произведения искусства. В крытых галереях продавали еду – и продукты, и готовые блюда. Рыбная вонь смешивалась с ароматами пряностей, образуя особый запах, который нигде, кроме Фреттира, не почувствуешь. Немало было здесь натуральных овощей и фруктов, которые посредники скупали у землепашцев для продажи.

Фьорден помнил, что неподалёку от прилавков с одеждой, сувенирами и украшениями находится «птичья» часть рынка, где торгуют разными домашними животными. Однажды он видел там двух настоящих пони. Их привезли из питомника, а купили для какого-то детского аттракциона в Риг Пэлатс. Но ориентировался на Фреттире он плохо. Спросив дорогу к зоорынку, в итоге всё равно сначала попал не туда, а в ряды со всякой всячиной под названием «товары для здоровья». Хотел снова задать вопрос, но услышал собачий лай и пошёл в сторону, откуда он доносился.

Пони на зоорынке сегодня не было, зато других животных столько, что всех и за день не пересмотреть. Фьорден прошёл всего один ряд, и кого только ни увидел, начиная от привычных собак и кошек, заканчивая хорьками и варанами. Необычных зверей он фотографировал на теленоут, если продавцы не возражали.

В самом конце ряда человек в шерстяном хемифате с леопардовыми пятнами торговал певчими птицами. Рассердившись на что-то, он громко ругался. Подойдя ближе, Фьорден понял, почему: одна из птиц только что умерла.

– Одни убытки, – недовольствовал торговец, вытаскивая из клетки безжизненное тело небольшой тёмно-серой со светлыми крапинками птички. – Вчера ещё был здоровый, а сегодня – как подменили… Если так пойдёт дальше, они меня разорят. Я на корм и на обогрев клеток трачу больше, чем они приносят дохода!

– Не преувеличивай, Ронг.

Напротив прилавка остановилась женщина в длинной зелёной юбке и такого же цвета шали, накинутой на плечи поверх утеплённого жакета.

– А, Ида… Что ты понимаешь в моём деле? Это был единственный экземпляр скворца!.. Надо его выбросить. Не в службу: посторожи мой прилавок.

– Не нужно выбрасывать. Отдай птицу мне.

Лица женщины Фьорден не видел, но по голосу казалось, что она улыбается.

– Не глупи, Ида. Для чего тебе мёртвая птица?

– Тебе она тоже ни к чему.

– Так лучше я её выброшу! Или ты согласна её купить?

– Почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответила Ида.

– За полную цену, – уточнил продавец.

– Идёт. – Женщина протянула ему деньги.

Ронг принял их, но всё-таки предложил:

– Может, лучше возьмёшь живого чижа? Или канарейку?

– Скворца, Ронг.

Покачав головой, торговец положил погибшую птицу в картонную коробку и вручил покупательнице. Секунду спустя Ида уже исчезла в толпе. Фьорден только и запомнил, что зелёную одежду, нефритовый гребень в высоко зачёсанных волосах да покачивающиеся в ушах длинные серьги.

– Извините, мейстер, зачем она это сделала? – не смог удержаться от вопроса Фьорден. – Зачем заплатила за мёртвую птицу?

– Это же Ида Кин, – пожал плечами Ронг. – Она слегка не в себе.

– Правда?.. – с сомнением переспросил Фьорден. Если бы не странность поступка, он никогда не подумал бы, что эта женщина может быть сумасшедшей.

– А с чего бы я стал вам врать, молодой человек? – резонно осведомился продавец. – Кстати, не желаете приобрести певчую птицу?

Назавтра судейского поединка у Фьордена намечено не было. С учёбы на время турнира отпускали. Пару часов с утра он посидел в семейной ложе, посмотрел, как дерутся другие бойцы, а потом снова поехал на Фреттир. Потолкался немного там, где не был накануне. Но обманывать себя и дальше не стал. Его интересовали птицы. Точнее – одна птица, которую продали вчера, мёртвая птица. И женщина, которая эту птицу купила.

Продавец в пятнистом хемифате вместе со всем своим чирикающим и посвистывающим товаром сегодня расположился на том же месте. Женщины в зелёном рядом, конечно, не было. Но всё-таки Фьорден постоял минуту-другую чуть в стороне от прилавка, дожидаясь неизвестно чего. В тот момент, когда он уже собрался уйти, в плечо ему угодил мяч, и за спиной послышался смех. Мяч был баскетбольный, поэтому удар получился довольно чувствительным.