Бен Элтон - Слепая вера

– Траффорд, вакцинаторов сжигают на костре.

– Только тех, кого им удается поймать. А он считает, что ему это не грозит, – ответил Траффорд. – По его мнению, они мало что замечают.

– Они замечают всё.

– Так мы думали раньше. Но, возможно, мы ошибались.

– Ты должен его сдать, Траффорд.

– Я его не сдам.

– Он враг веры. Оберегать его – значит подставлять нас всех.

– Я считаю, что мы должны поставить здоровье Кейтлин выше своих собственных интересов.

– Еще бы! Кто спорит!

– Тогда нам нужно сделать ей прививку.

– Это что, какая-то подлая изуверская шутка? – негодующе спросила Чантория.

– Нет, конечно.

– Тогда какого черта ты скалишься?! – завопила Чантория прямо ему в лицо.

Траффорд действительно улыбался, следуя совету Кассия не привлекать к себе внимания заговорщицким видом. Он расслабил лицевые мышцы, сообразив, что если сейчас по сети и рыщут какие-нибудь соглядатаи, то именно разъяренная Чантория и покажется им наименее подозрительной. Обитатели их огромного муравейника гораздо чаще орали друга на друга, чем улыбались.

– Я считаю, что нам нужно позволить Кассию сделать Кейтлин прививку, – повторил Траффорд.

– Ушам своим не верю. Пожалуйста, скажи, что ты пошутил.

– Я считаю… я считаю, мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы обезопасить нашу дочь.

– Ты хочешь позволить абсолютно чужому человеку втыкать в нее грязные иглы? И это, по-твоему, называется обезопасить?

Чантория подошла к Мармеладке Кейтлин, взяла ее на руки и прижала к себе, точно боялась, что Траффорд, не откладывая дела в долгий ящик, вынет из-за пазухи здоровенную иглу и проткнет ею несчастного младенца прямо на столике для видеоигр. Наверное, страх матери как-то передался и Кейтлин, потому что теперь обе они, казалось, смотрели на Траффорда с укором. Внешне Кейтлин гораздо больше походила на Чанторию, чем на своего отца: у нее была такая же кожа чудесного оливкового оттенка и такие же огромные темные глаза. Сейчас обе эти пары глаз были устремлены на Траффорда, и на мгновение он почувствовал себя чужаком в собственной семье.

– Вряд ли они пользуются грязными иглами, – спокойно ответил он.

– Ты сам говорил, что их наполняют тем самым ядом, от которого якобы хотят защитить детей! Траффорд, у них в иглах смертельная болезнь!

– Послушай, ты же неглупая женщина и не хуже моего знаешь теорию, – ответил Траффорд, раздраженный тем, что его заставляют обороняться.

– Это не теория, а гнусное колдовство.

– Небольшая доза бактерий активизирует иммунную систему ребенка.

– Ты серьезно? – с недоверием спросила Чантория. – Да это же вуду, Траффорд. Черная магия. Это…

– Между прочим, я просмотрел цифры за целое десятилетие в конце Допотопной эры…

– Эпохи обезьян.

– Называй ее как угодно, но факт остается фактом: в то время дети практически не умирали.

– Я в это не верю. Этого просто не может быть. Любовь призывает малышей к себе, вот и все. Так уж устроена жизнь, и ее не изменишь.

– Но тогда ее изменили, Чантория! И не Бог, а люди. До Потопа почти никто из детей не погибал.

– Ах, так? Значит, до Потопа? А почему Любовь обрушила на обезьянолюдей этот самый Потоп? Из-за их тщеславия! Из-за их гордыни! Из-за того, что они сочиняли истории и думали, будто могут помешать исполнению Божьей воли, втыкая в своих детей наполненные ядом иглы, как поганые колдуны! Да они ими и были!

– Ты не знаешь наверное, что Потоп стал результатом Божьего гнева, вызванного человеком. Тебе только так сказали.

– Мы знаем, что Потоп был. Знаем, что полмира утонуло. Знаем, что мусульманам досталось больше, чем нам. Кто, по-твоему, послал его, если не Бог? И зачем, если не для того, чтобы наказать людей за их наглость и своеволие?

– В мире произошло потепление – вот все, что мы знаем. Оно продолжается и сейчас. Лед растаял, уровень моря поднялся. Это все, что мы знаем.

– Мы знаем, что заслужили наказание.

Траффорд не верил в ее искренность. Он знал, что она умна и пытлива. Он был убежден, что Чантория, как и он сам, не могла принять без доказательств ортодоксальное учение Храма. И однако же угроза обвинения в ереси сделала ее не менее благочестивой, чем Куколка или Принцесса Любомила.

В конце концов, именно так людям и прививали веру. С помощью страха.

– Подумай, пожалуйста, не о себе, а о Кейтлин, – сказал он. – Если мы хотим помочь ей, то нам нельзя пренебрегать ни единым шансом. Ни единым.

– Я не желаю это обсуждать. И не буду!

Чантория отказалась продолжать разговор.

Они закончили ужин в полном молчании, после чего Чантория сменила Мармеладке Кейтлин памперс, а Траффорд убрал со стола. Потом они легли в постель. Оба были измотаны. Мармеладка Кейтлин почти не давала им спать по ночам, и у них выработалась привычка ложиться пораньше, чтобы урвать для сна хотя бы один лишний часок.

Конечно, сразу заснуть им не удалось. Как и все остальные дети в их доме, Кейтлин плохо переносила жару и непрерывно хныкала. Кроме того, многие соседские дети были больны – они чихали и кашляли, и Траффорду чудилось, что все это происходит в их с Чанторией спальне.

Промаявшись с полчаса, Чантория включила звук на видеостене.

– Это обязательно? – сердито спросил Траффорд.

– Не могу больше слушать этих несчастных детишек. По крайней мере сегодня.

Вокруг кричали и плакали не только дети. Казалось, будто весь город не спит и эмотирует на пределе своих возможностей. Никто и не думал ложиться; люди орали и визжали, ссорясь друг с другом, орали и визжали во время секса. А те, кто не визжал и не орал, – такие, как Чантория, – увеличили громкость своих видеостен, чтобы заглушить шум. Но по всем каналам, на всех сайтах не было ничего, кроме ора и визга. Так и катилась ночь под оглушающий аккомпанемент секса, насилия, полицейских реалити-шоу, попсовых телеконкурсов и бесконечного, вездесущего караоке – под какофонию громадного, перегруженного людьми лондонского архипелага, протянувшегося от трущоб Рединга на западе до Кенсингтонского побережья на востоке.

На следующий день Траффорд работал дома, а у Чантории было запланировано посещение фитнес-центра.

– Я уже месяц туда не ходила. Люди удивятся, – сказала она погромче, чтобы веб-камера поймала звук ее голоса. Она сидела на краю унитаза, упираясь коленями в противоположную стену, и натирала кожу в паху кремом для депиляции.

– Вперед, девочка, сгоняй жирок, – промычала Куколка. Сегодня утром ее рот был набит кукурузными чипсами. – С радостью сходила бы с тобой за компанию, но ты же знаешь: я женщина в теле.

– Я сделаю за тебя пару лишних приседаний, Куколка, – крикнула Чантория, соскабливая крем с внутренней поверхности бедер и морщась от боли.