Алексей Олейников - Левая рука Бога

Катя только улыбнулась.

– Говорят, папа Веселовский пообещал отобрать у него права и машину, если Федя еще раз вляпается в какую-нибудь историю.

– А как ему вообще права дали?

– Я же говорю, у папы зерновой причал, – Катя задумалась. – В прошлом году они отгрузили, кажется, тридцать миллионов пудов зерна.

– Серьезно? – не сдержался Денис. – Ты помнишь, сколько через пристав прошло зерна? Тебе это правда интересно?

– Не через пристав. А только через причал Веселовского, – сказала Катя. – Всего через пристав прошло сто миллионов. Конечно интересно, это же деньги. А деньги – это сила.

– Сила – это идеи, – строго заметил Денис. – Они меняют мир, а деньги появляются потом.

– Не, – Катя замотала головой. – Если мы с тобой по Платону рассуждаем, то у денег тоже есть идея. И вот эта самая идея денег меняет мир круче некуда.

Денис завелся. Вот что она несет?

– По какому Платону? Как же деньги меняют мир? Они его портят! Все можно продать и все купить, как на Закате? И к чему они пришли с этой идеей? Там же все распадается, там же ничего нет – ни веры, ни семьи, ни добра, одни деньги! И желание еще, еще, еще получить денег, высосать весь мир. Они как вампиры, европейцы. Упыри.

– Вот вроде умный ты, Ярцев, а ум у тебя дурак, – вздохнула Катя. – Ты сам-то на Закате был?

– Не был, – нехотя признал Денис. – Но это всем известно.

– Потому что по дальновиду передают? – Катя смотрела насмешливо. – А откуда ты знаешь, что это настоящая картинка? Может, там такие же, как мы, сидят в световом вертепе и сочиняют образы из головы. А потом на всю страну передают.

Денис беспокойно завозился.

– Тогда вообще ни во что верить нельзя, – сказал он.

– Можно, – сказала Катя убежденно. – В самого себя. В свое сомнение.

– Это как?

– Вот ты, – Катя взяла мелок, оставленный кем-то из младшеклассников, поставила точку на смолокаменном покрытии. – А вот ты сталкиваешься с чем-то и задаешь вопросы.

Она прочертила короткую дугу.

– И еще сомневаешься. И еще. И еще.

Вокруг точки расходились дуги, как волны, они соединялись в неровный круг, расталкивающий серость асфальта.

– И вот тут, – она постучала по пространству круга, – только тут ты и есть. На этой границе постоянного сомнения. Пока сомневаешься, и живешь. Закончил сомневаться, перестал думать, и все схлопнулось.

– Нда, – сказал Денис. – Евангелие от Локотьковой. Блаженны сомневающиеся, ибо они есть. А остальных, значит, нет, остальные не живут.

– Да не от Локотьковой, а от Декарта. Вам в Москве что, не читали любомудрие? – удивилась Катя.

– Православное. Бердяев, Соловьев, Ильин.

Катя покивала головой.

– У нас тоже примерно так. Отец Варсонуфий преподает. Но он уже старенький, ему тяжело. Он нам просто задает разделы читать. Потом опросы устраивает. А доступ открыл ко всему разделу книгохрана. Вот и я читаю потихоньку.

– Да уж, начиталась, – пробурчал Денис. – Ты особо не болтай. А то знаешь, за сомнения в справедливости устройства нашего государства можно уехать в далекие холодные края.

– Так я только с тобой о таких вещах и говорю, – удивилась Катя.

Денис отвел глаза. От взгляда ее открытых серых глаз почему-то хотелось спрятаться.

– Как ты сюда попала? – Наверное, стоило бы спросить мягче, но Денис не подумал, слишком хотел сменить тему разговора. Да и не так уж просто задеть такую, как Катя Локотькова – раз уж она в этом классе зацепилась, дольщица.

Катя потерла мочку уха с сережкой-пуговкой.

– Как и все, по испытанию, – сказала она. – Я умная. Учебные состязания, честь школы, все такое. Каждый год в гимнасий объявляют отбор по доле иждивения. Вот я и прошла. А потом – ты же видел мою работу в вертепе?

Денис кивнул. У Кати отлично получались сложные задние образы и большие объемы.

– На вступительном испытании я сочинила ураган, – сказала Катя. – Наталья Юрьевна говорит, она такого никогда не видела.

– А что Мацуев сочинил? – Денис указал на Аслана. На телостройной площадке, скинув верхнюю блузу, он шутливо толкался с другими парнями. Движения у него были быстрые, хищные, но что-то Дениса смущало. Как-то странно он двигался. Под ногами у парней метался яркий мягкий мячик, примерно с кулак размером. Обычное дело, уличный ногомяч.

– Мацуев, как всегда, что-то невозможно героическое. Кажется, сцену битвы Мцыри с барсом, – улыбнулась Катя. – Я иногда думаю, если их с Шевелевой свести вместе, будет конец света, потому что миру больше нечего будет предложить. Идеальная пара. Увы, они не переносят друг друга.

– Ага, – сказал Денис. – Потому что одинаковые, да?

Катя кивнула.

– Два сапога пара. Папа у Аслана – сотник береговой дружины Особого приказа.

Денис поежился.

– Ничего себе.

– А я тебе о чем. О, кажется, он тебе до сих пор не простил последнего прогона. Зачем ты его камнями завалил?

– Он сомневался, что я смогу достоверно передать горы, – пожал плечами Денис. – Надеюсь, лавина его убедила.

Катя ойкнула:

– А… ну, удачи.

Она надвинула большие пушистые наушники и изобразила полнейшее безразличие.

– Ярцев, хорош киснуть на скамейке, – нависла тень.

Юноша поднял голову. У Аслана была не борцовская фигура, вот в чем дело. Мощные плечи, руки и узкая, почти девичья талия. А вот двигался он как борец, видел Денис их тренировки.

– Предлагаешь покиснуть где-нибудь еще?

– Сыграть не хочешь?

Денис кивнул. У людей все как у зверей. Сначала на тебя смотрят издалека, как на опасную новинку, потом начинают принюхиваться, осторожно трогать лапой…

Вот и его решили потрогать.

Он поднялся, встал в круг на площадке. Аслан и еще пятеро ребят из девятого «Б».

– Как играем?

Мацуев пожал плечами.

– По-сочински.

Таких правил Денис не знал. Значит, жди паскудства.

– Это как?

– Кольцо там, – кивнул Аслан за спину. – Каждый за себя. Отбери мяч, забрось в кольцо. Руками мяч не трогать. Забросил – очко, кто больше набрал, тот и победил. Играем до конца «тихого часа». Поехали?

Денис кивнул – а чего бы и не поехать?

Пока вроде без подвоха.

Мяч подлетел вверх, сверкнул в солнечном свете, налился светом и упал в центр круга.

Денис отпрянул, когда народ врубился в борьбу, дождался, пока людская волна сама вынесет мяч, который прилепился к чьему-то мыску ноги. Денис легко снял его, провернулся на пятке, сбивая с толку противника, поймал глазами кольцо…

Локоть врезался в челюсть, в глазах засверкала целая сотня мячей. Он осел на гравий.

Помотал головой.

– Эй, друг, ты как? – Аслан захлопал по спине, помог встать. В его темных глазах плясали веселые зайчики. Или это в глазах у Дениса все прыгало?