Роберт Хайнлайн - Дорога Славы

Смит забрал свертки и ушел, а Джим отправился в кабинет директора Школы.

Прежде чем принять Джима, директор Школы Хове продержал его в ожидании минут тридцать. Когда, в конце концов, Джим был впущен в кабинет, Хове выглядел вполне довольным собой. Он поднял глаза.

— Да? Вы хотели меня видеть?

— Вы сказали, чтобы я пришел к вам, сэр.

— Я? Напомните мне ваше имя.

“Проклятье, ему хорошо известно мое имя, — подумал Джим. — Он хочет разозлить меня”. Он вспомнил, что Френк просил его не выходить из себя.

— Джеймс Мэрлоу, сэр, — спокойно ответил он.

— О да. Теперь, Мэрлоу, скажите, зачем вы хотели меня видеть?

— Вы сказали, чтобы я пришел к вам. Относительно Виллиса.

— Виллиса? Ох да, круглоголовик Марса. — Хове улыбнулся краешком губ. — Интересный научный образец.

Хове больше ничего не добавил. Тишина затянулась, и Джим начал понимать, что директор Школы вынуждает его сделать первый ход. Джим уже смирился с мыслью, что с Виллисом придется расстаться, так как держать его дальше в школе будет невозможно.

— Я пришел забрать его. Я пойду в город и договорюсь, чтобы его отвезли домой.

Хове широко улыбнулся.

— Так вы пойдете? Умоляю, расскажите мне, как вы сделаете это, если вам запрещено покидать школу в течение тридцати дней?

Джим все еще помнил о предупреждении Френка.

— Все правильно, сэр. Я попрошу кого-нибудь сделать это для меня… сегодня. Скажите, пожалуйста, теперь я могу забрать Виллиса?

Хове откинулся на спинку стула и сложил руки на животе.

— Вы задаете интересные вопросы, Мэрлоу. Прошлой ночью вы говорили, что это существо не является животным.

Джим был озадачен.

— Да?

— Вы очень выразительно говорили об этом. Вы сказали, что он ваш друг, а не собственность. Так или нет?

Джим был в замешательстве. Он чувствовал, что его загоняют в ловушку, только не понимал в какую.

— Если и говорил, то что?

— Так говорил или нет? Отвечай!

— Ну… да.

Хове наклонился вперед.

— В таком случае почему вы требуете, чтобы я вернул вам это существо? Вы не можете претендовать на него.

— Но… но… — Джим не находил слов. Слова были обманные, двойственные и скользкие; он не знал, как на это ответить. — Вы не должны так поступать! — сказал он, не придумав ничего лучше. — Он не ваш, тоже! Вы не имеете права держать его взаперти.

Хове аккуратно сложил кончики пальцев.

— Несмотря на то что вы отказались от всех претензий на него, это существо все-таки является собственностью — во всяком случае, он был обнаружен на территории школы, и поэтому я от имени школы могу заявить, что это научный образец.

— Но… вы не сделаете этого; это несправедливо! Если он и принадлежит кому-нибудь, то принадлежит мне! Вы не имеете права…

— Тихо! — Джим замолчал; Хове продолжил более спокойно: — Не учи меня, что я должен делать, а что нет. Ты забываешь, что для тебя я loco parentis.[99] Все, на что ты имеешь право, это подчиняться мне, точно так же, как если бы я был твоим отцом. А как распоряжаться своими правами, я решу сам. Сегодня после обеда я собираюсь встретиться с Генеральным представителем. О результатах вы будете проинформированы.

Фраза по латыни привела Джима в замешательство, как это и было задумано, но он уловил одно слово в рассуждениях Хове и ухватился за него.

— Я обо всем расскажу своему отцу. Вам не удастся так просто обмануть меня.

— Угрозы, да? — Хове кисло улыбнулся. — Даже не беспокойтесь спрашивать ключ от переговорного пункта; я не хочу, чтобы всякий раз, когда я заставляю студентов вытереть нос, они бежали звонить своим родителям. Вы можете послать своему отцу письмо, но прежде чем вы отправите его, позвольте мне ознакомиться с содержанием. — Он встал. — Это все. Вы можете идти.

Френк ждал его.

— Я не вижу крови, — возвестил он, увидев Джима. — Как дела?

— Ни к черту!

— Так плохо?

— Френк, он не хочет, чтобы я держал Виллиса.

— Он требует отослать его домой? Но мы предполагали это.

— Нет, не то. Он вообще не отдает его мне. Все, что он говорил, имело двойной смысл, и единственное, что я понял, — он хочет оставить Виллиса себе. — Казалось, Джим сейчас разрыдается. — Бедный маленький Виллис — ты знаешь, какой он робкий. Френк, что мне делать?

— Я не понимаю, — тихо ответил Френк. — Он не может насовсем оставить себе Виллиса. Виллис принадлежит тебе.

— Я же тебе говорю, каждое его слово содержало двойной смысл. Но все это сводилось к одному. Как же мне вернуть его? Френк, я должен вернуть Виллиса.

Френк не ответил; Джим безутешно осмотрелся вокруг, словно впервые увидел эту комнату.

— Что здесь случилось? — спросил он. — Кавардак, как после погрома.

— Ах это. Я сразу хотел тебе сказать. Пока тебя не было, двое подчиненных Хове устроили обыск.

— Зачем?

— Они искали наше оружие. Я молчал.

— Они обыскивали, они обыскивали? — Казалось, Джим что-то решил для себя. — Надо найти Смита.

Он направился к двери.

— Эй, подожди. Зачем тебе Смит?

Джим оглянулся. Его лицо осунулось.

— Я заберу бластер, вернусь назад и заберу Виллиса.

— Джим! Ты болван!

Джим не ответил и снова двинулся к двери.

Френк подставил ему подножку и, как только тот грохнулся на пол, прыгнул на него. Он схватил правую руку Джима и заломил ее за спину.

— Теперь ты точно останешься здесь, — сказал он Джиму, — пока не утихнешь.

— Дай мне встать.

— Разум вернулся в твою голову? — Ответа не последовала. — Я могу сидеть здесь сколько хочешь. Когда ты утихомиришься, дай мне знать.

Джим попытался вырваться, но Френк повернул его руку, и он, взвизгнув, расслабился.

— Так-то, лучше, — сказал Френк. — А теперь послушай меня. Ты хороший малый, Джим, но сейчас ты подчиняешься чувствам, а не разуму. Я уверен, ты получишь свое оружие, напугаешь Хове и он выплюнет тебе Виллиса. И сколько он пробудет у тебя? Знаешь сколько? До тех пор, пока он не вызовет полицию Компании. Затем они упекут тебя, а Виллиса снова отнимут. И ты больше никогда не увидишь Виллиса, не говоря уж о том, какое горе принесешь своей семье.

Последовала продолжительная тишина.

— Ладно, отпусти меня, — наконец сказал Джим.

— Ты отказался от идеи бегать по школе, размахивая своим бластером?

— Да.

— Честное слово? Поклянись своим разрешением на ношение оружия.

— Да, я обещаю.