Фармацевт 4 (СИ) - Санфиров Александр
Проговорили мы с Валерой долго, заказывали еще пару раз пива. После настоящего немецкого оно здорово кислило, но под вяленую рыбу сошло.
Лебедев в гости меня не звал, а я и не напрашивался. Собственно, все, что мне нужно узнал. И сейчас сидел, слушал треп слегка закосевшего приятеля юности и думал, что зря поддался эмоциям и приехал ворошить прошлое. Ничего в этом нет хорошего.
В общем, после бара мы разошлись, как в море корабли. Адрес в Дальнегорске я ему назвал, улица Ленина, дом 3 квартира 25. Говорил и прекрасно понимал, что никогда он мне по этому адресу не напишет. Просто алкоголь в крови все еще поддерживает иллюзию дружеских связей.
До гостиницы добрался пешком. За это время легкое пивное опьянение прошло, оставив после себя головную боль.
В номере было пусто, видимо моя группа все еще не вернулась с экскурсии в Кижи.
— Тем лучше, — подумал я, достав из своей сумки конволюту анальгина, купленную в аптечном киоске.
Привычным движением взял ее в руку и ощутил лишь легкое тепло. Нет, определенно, моя способность значительно усилилась, понял я, проглотив таблетку. Головная боль прошла через пару минут.
До моего одиннадцатилетнего пребывания в коме я, естественно, пытался воздействовать и на этот препарат, но эффект тогда был намного слабее.
Головная боль прошла, самочувствие улучшилось, только хандра никуда не ушла. Но, что поделаешь, попытка встретиться с прошлым не удалась. Его не вернешь таким способом, оно остается только в твоей памяти
— Сон, лучшее лекарство, — с этой мыслью я разделся и лег в кровать. Как ни странно заснул почти сразу.
Проснулся от шума открывшейся двери. Вернулся сосед. Увидев, что я сплю, он постарался вести себя тише, но поезд ушел, я окончательно проснулся.
Мимоходом поинтересовавшись моим самочувствием, старик уселся за стол и вывалил на него содержимое своего рюкзачка. После чего начал перебирать горку матрешек, березовых дощечек с изображением Кижей и прочих карельских пейзажей.
Его кайф нарушила наша гид.
Та без стука влетела в номер и сразу приступила к допросу, как я себя чувствую и не нужно ли вызвать врача.
Я заверил ее, что чувствую себя намного лучше и во врачебной помощи не нуждаюсь.
— Херр Циммерман, — обратилась она ко мне смущенно. — Чтобы не чувствовали себя обделенным, я взяла на себя смелость купить для вас сувенир.
После чего протянула мне дощечку из карельской березы с выжженным на ней Кижским собором.
После этого мы с ней несколько минут препирались. Я хотел отдать ей деньги за подарок, она категорически отказывалась. Дед даже прекратил разглядывать свои покупки и с интересом следил за нашим разговором.
В итоге победила дружба. Я отказался от платы за сувенир, решив, что подарю девушке, какую-нибудь безделушку по приезду в Петербург.
Ничем больше особым моя туристическая поездка не запомнилась. Вернувшись в Петербург, я вместе с группой посетил Эрмитаж, послонялся по Дворцовой площади и даже съездил посмотреть на дом, в котором прожил пять лет во время учебы в институте. Дом, как и гараж, стоял в целости и сохранности, только жили в нем совсем другие люди. Печально.
Поэтому, когда наш Боинг оторвался от посадочной полосы аэропорта Пулково, я испытал некое облегчение, оттого, что эта поездка завершена.
По прилету в Дюссельдорф, сразу отправился в гостиницу, где у меня был забронирован номер.
Прощание с прошлым завершено, надо думать о будущем. Мне пятьдесят шесть лет. Если верить геронтологам, по биологическим часам сорок пять, то есть я нисколько не состарился за время пребывания в коме. Хотелось бы надеяться, что и дальше будет сохраняться такой разрыв, но уж больно ненадежная это надежда.
Но все равно, впереди еще не один десяток лет жизни, и надо в ней как-то устраиваться.
Как бы в унисон с этими мыслями раздался телефонный звонок. На экране высветился знакомый номер.
— Вы, что следите за мной? — первым делом спросил я, после того, как Герхард Блюменталь поздоровался со мной.
— Ну, что вы, херр Циммерман, — укоризненно произнес собеседник. — У нас нет таких возможностей, просто увидел в ежедневнике, что вы должны прилететь в ближайшее время, вот, и решил напомнить вам, о нашем разговоре. Из вашего вопроса, я понял, что вы уже в Германии?
Мысленно я улыбнулся.
— Ну, прямо детский сад, не следят они. Видимо, заинтересованы во мне по полной программе.
Вслух этого, естественно, говорить не стал.
Блюменталь же продолжил разговор.
— Херр Циммерман, как смотрите на то, чтобы встретиться в ближайшие день-два, хотелось бы обговорить многие вопросы.
— Смотрю положительно, — суховато ответил я.
В общем, мы договорились встретиться послезавтра в представительстве Новартис в Дюссельдорфе.
Попрощавшись, я убрал телефон. Улегся на кровать и задумался.
Нет сомнений, швейцарской фирме нужны мои лекарства. Ну и я, как их создатель. Интересно, их умные аналитики уже догадались, что мои препараты не получить технологическими способами, или все еще считают, что я обладаю секретными видами обработки аптечного сырья?
— Собственно, чего, гадать, послезавтра мне все будет рассказано,- думал я, но никак не мог уйти с этой темы, продолжая прогонять в мыслях разные варианты возможной беседы.
В конце концов, взял в руки газету с объявлениями об аренде жилья и начал подыскивать себе недорогую квартиру. И все равно, мысли опять возвращались к будущему разговору.
— Поговорим, может, придем к согласию, тогда, скорее всего, придется переезжать в Швейцарию, или еще куда, концерн то международный, — думал я . — А мне сейчас, в принципе, все равно, где жить, главное, чтобы неплохо. Так, что об аренде будем думать не сейчас.
А вот женщина бы мне не сегодняшний вечер не помешала. Я ведь, как Карлсон, мужчина в самом расцвете сил.
Несколько минут в сомнении держал телефон, но потом все же решил, что лучше стоит отдохнуть после перелета, а не заниматься ерундой. Наверно не хотел признаться самому себе, что просто боюсь иметь близость с другой, незнакомой женщиной. Казалось, что этим предам свою бывшую жену. Посмеявшись над своими страхами, отложил телефон в сторону и включил телевизор.
Через день, я около десяти часов утра уже подходил к представительству концерна Новартис.
Клерк на входе даже не спросил, кто я такой, а, поздоровавшись, сразу предложил пройти в нужный кабинет.
— Однако у них даже моя фотография имеется, — понял я.
В кабинете, обставленном без роскоши, с претензиями на минимализм меня уже ожидал Герхард Блюменталь. Какое-то отдаленное сходство с дядей у него имелось, так, что узнал я его сразу.
— О! Херр Циммерман, весьма рад вас видеть! — воскликнул он, вставая из-за стола.
Рукопожатие его сухой кисти было энергичным и крепким.
— Быстрота и натиск, — насмешливо подумал я.
— Присаживайтесь, ближе, разговор у нас будет долгий, — предложил он, указывая на ближайший стул.
Когда я примостил свой зад на стуле, вышедшем из недр Икеи, собеседник продолжил.
— Вы ведь вчера приехали из России? Может, в двух словах расскажете о поездке? Какое впечатление сложилось у вас о современной России?
Я пожал плечами.
— Что могу сказать, очень многое изменилось по сравнению с началом девяностых годов, когда мы уезжали из Советского Союза в Германию. Совсем другая страна и другие люди.
— Мда, наверно, — задумчиво произнес Блюменталь и неожиданно спросил. — А почему вы выбрали такой странный маршрут? Неужели не хотелось побывать в Казахстане, все-таки там ваша Родина.
— Хм, он, что не знает, что я не немец по национальности и в Казахстан приехал уже достаточно взрослым, — удивился я. — Оказывается, за деньги не всегда можно получить все сведения. Хотя одна беседа с Лидой, или дочерьми, сразу бы все прояснили. Но смысла скрывать мое прошлое, нет никакого. Захотят все равно выяснят.