Шарлатан IV (СИ) - Номен Квинтус

Шестого декабря температура в городе опустилась аж до тридцати градусов, но на мороз, похоже, вообще никто внимания не обратил. По крайней мере в школах занятия не отменили, хотя по положению при температуре ниже двадцати пяти мороза должны были. Однако, я думаю, с выступлением товарища Сталина это было не связано, скорее всего местные образовательные власти просто мороза не ожидали и нужное решение просто вовремя не приняли: обычно-то в начале декабря у нас температуры редко ниже пяти-шести градусов опускались.

Но не отмененные занятия в школах были, пожалуй, единственным, что хоть как-то выбивалось из «обычного режима жизни», а заявление товарища Сталина об отставке народ воспринял в общем-то как должное. То есть люди тихо промеж собой отставку обсуждали, но больше в плане, что «да, все же возраст, трудно ему страной-то управлять, но ведь он за новыми-то присмотрит» — и на этом обычно все и заканчивалось. Да и новые руководители стране были знакомы: Генсеком («исполняющим обязанности Генерального секретаря») был назначен товарищ Пономаренко, а Председателем Совмина стал товарищ Булганин. С последним я в жизни пока вообще ни разу не сталкивался, да и, откровенно говоря, не хотел. То есть сейчас точно не хотел, потому что своих дел было по горло. И главным делом было получение диплома.

Тему дипломной работы мне выбрал Юрий Исаакович, причем вовсе не такую, какую я сам собрался выбрать: я-то хотел отделаться учебником по языку «Аналитик», а он темой поставил тоже разработку учебника, но нужного для подготовки специалистов по постановке задач. И я с товарищем Неймарком по этому поводу всерьез разругался: все же разработка учебника для университета — это уровень даже не кандидатской, а докторской диссертации, но он сначала в качестве аргумента сообщил мне, что других специалистов в стране просто нет, так что «придется постараться», а когда я уперся рогом, он использовал вообще «запрещенный прием»: задание на разработку учебника я получил за подписью Пантелеймона Кондратьевича. С ним я тоже попробовал объясниться, но у партийного руководителя (тогда лишь руководителя Москвы еще) аргумент был еще короче: «надо». Так что новость о том, что теперь товарищ Пономаренко стал Генсеком, меня очень мало взволновала, некогда волноваться было.

Учебник (то есть черновик учебника) я обкатывал «на живых людях», и главной подопытной свинкой у меня была Ю Ю. Думаю, что далеко не лучшей свинкой, все же у нее бэкграунд был крайне высокий по части математики, но она мне могла давать весьма дельные советы относительно формы подачи материала. И именно по ее предложению я начал формулировать критерии отбора людей, которых вообще можно учить на постановщиков задач. То есть мы вместе эти критерии определяли, и в этом помощь Ю была крайне полезной: все же по части «отбора людей» такие специалисты, как она, имели свой, хотя и несколько своеобразный, опыт. И она критерии подготовила куда как более жесткие, чем изначально предполагал я, но уже у декабрю мы сошлись во мнении (то есть я с ней согласился), что «лучше меньше, да лучше»: на факультете в любом случае мне приходилось некоторые предметы студентам давать и руководить разработками некоторых программных продуктов — и люди (студенты и аспиранты), отобранные на роль «руководителей задач» по критериям «любимой», программы сдавали в работу вовремя и эти программы оказывались в принципе рабочими, а те, которых я на задачи ставил, мнение Ю Ю игнорируя, в основном или сроки срывали, или программы, разработанные под их руководством, приходилось просто полностью переделывать. Что вообще-то было не очень и страшно, в университете (и в политехе) разработка программ шла параллельно в нескольких группах сразу, так что рабочий вариант все же появлялся — но тенденция получилась весьма показательной.

Я не удержался, попросил Ю мне поподробнее рассказать, какими же критериями она пользуется, отсевая вполне грамотных, на мой взгляд, специалистов — и ее ответ меня изрядно удивил. То есть удивил больше всего тем, что это был ответ вообще-то офицера МГБ:

— За профессионализмом это ты следишь, я-то не могу узнать, человек в науке разбирается или только вид делает, что математику понимает. Но мне другое важно: если человек не в математике или программировании, а в жизни замечает недостатки и подвергает их критике, причем обоснованной критике, то на такого уже нужно внимание обратить.

— И отправить его убирать снег на Чукотке, чтобы поменьше критиковал…

— Дурак. Нужно обратить внимание на то, какие он предлагает меры по устранению таких недостатков. Причем вовсе не обязательно, чтобы предлагаемые им меры в действительности могли недостатки эти убрать, тут важно прежде всего выяснить, насколько глубоко человек может разобраться в причинах возникновения недостатков. То есть это является веским таким критерием понимания, насколько у человека развиты аналитические способности…

— В принципе, мне твой подход нравится, но все же если у человека мысли сугубо антисоветские…

— Математика не может быть советской или антисоветской.

— Чистая математика — да, но мы же говорим о программировании.

— И что?

— И то. Вот смотри, такой простенький код: что он делает?

— Ну… так сразу и не скажешь. Но, мне кажется, выполняет какой-то запрос к базе данных.

— Вот именно, какой-то запрос, и выполняет его… Допустим, мы обратимся к этой функции вот из такого кода…

— Не поняла.

— Поясняю: в определенную дату, которая берется откуда-то еще, формируется запрос на стирание всех данных в базе. Тут можно еще повыпендриваться, и о том, что запрос будет на уничтожение всех данных, понять сразу не получится, потому что тут можно создать код, который в процессе выполнения сам себя изменяет. Причем — если программист достаточно грамотный — можно разработать код, который будет менять не себя, а совершенно другую, пока что абсолютно безобидную программу — и именно поэтому у меня стоит жесткое требование ко всем разработчикам: каждый кусок кода должен сопровождаться подробным описанием, причем не алгоритма, а именно того, что и когда данный код делает. И если код описанию не соответствует — а это уже понять в принципе довольно несложно…

— Интересно. Очень интересно, можно подумать, что это ты много лет в МГБ проработал, а не я…

— Вот тут ты ошибаешься, просто у тебя еще немного не хватает знаний, чтобы сообразить, что с помощью программ можно сделать, а чего нельзя. Но уже знаний достаточно, чтобы понимать опасность таких вещей, и понять потенциальную опасность того, что я тебе сейчас рассказал. И, главное, у тебя куда как больше опыта в том, чтобы ненужных людей не подпускать туда, где такие программы могут серьезно нам навредить. По счастью, у нас в университете и в политехе люди в целом вполне советские, так что пока нам будет достаточно просто контролировать, насколько хорошо они учатся и выполняют задаваемые им работы.

— Хм… а кто вообще, кроме тебя, знает, как такие… вредительские программы делать?

— Надеюсь, что кроме тебя, пока никто. И уж студентам я точно не буду говорить, что их в принципе создать можно. Но умных людей в мире много, и далеко не все они живут в СССР…

— Я поняла. Давай так сделаем: ту часть твоего учебника, в которой критерии отбора кандидатов расписаны, мы исключим, но не выкинем, а поместим в отдельный… Давай я такую инструкцию для службы Светланы Андреевны составлю, я знаю, как их правильно готовить. И ты ей потом ее отдашь, меня все же не упоминая. Может, тогда тебя просто пораньше из университета выпихнут с дипломом, а то я уже вообще ждать устала.

— Чего ждать?

— Ждать, когда ты диплом получишь. Тогда я смогу с тобой официально расплеваться и нормально выйти замуж. Все же о том, сколько мне лет, я-то не забыла!

— Так давай сразу расплюемся, что мешает-то? То есть расплюемся как парочка, а то, что нам все равно придется работу начатую закончить, тебе меня пасти не помешает.