Василий Мидянин - Из канализации

Вот, собственно, и все. Уже очень поздно. Я не знаю, сколько, у меня нет часов. Стемнело давно. Из-под вороха парадок в углу идет нестерпимая вонь. За дверью по-прежнему комкают бумагу и размазывают масло. Кажется, у меня поднялась температура и начался озноб. Ужасно болит поцарапанное лицо, похоже, будет нагноение. Башка, которой я треснулся об зеркало, просто раскалывается. Твари не собираются уходить обратно в канализацию, их дразнит запах крови. Впрочем, обоняние у них развито совсем не так хорошо, как мне показалось вначале, потому что за запертой дверью они оставили меня в покое. Оно и понятно — нельзя иметь хорошее обоняние и жить в канализации. Спасать меня, судя по всему, никто не собирается. Мне не хочется об этом думать, но, похоже, из всей нашей части только я один и выжил. Может быть, сидят где-нибудь еще несколько таких же бедолаг, забаррикадировавшись, тихо с ума сходят... Пока еще в офицерском городке смекнут, что к чему, пока еще зачешутся, пока еще пришлют помощь... Впрочем, черт его знает — может, как раз сейчас лавина кровожадных насекомых выбирается из дренажных колодцев прямо посреди городка. В этом случае там будет не до нас...

Ну, вот я все и рассказал. Сейчас лежу в каптерке батальона связи на куче мятых матрасов и надиктовываю себе трибунал на старшинский магнитофон. Впрочем, если меня спасут, пленку я заберу с собой и сожгу. Ну а если нет — может быть, потом, когда найдут эту кассету, она пригодится для выяснения обстоятельств... Если ее раньше черви не пожрут... Времени у меня много, жаль только, пленка заканчивается.

Знаете, дорого бы я дал, чтобы узнать, куда эти горе-строители нашу канализацию вывели, где такая флора и фауна водится. А может, за те годы, что наша воинская часть здесь стоит и отраву под землю спускает, местные насекомые мутировали, как в том фильме «Крысы», и одного маленького толчка, нашей с Добрицей покойным глупости, хватило для того, чтобы выгнать их на поверхность в поисках крови... Либо тот хлорпикрин, что мы бабахнули в канализационный колодец, обжег кого-то из насекомых королей, который отдыхал там в холодке, и обезумевший от боли король устроил нам карательную акцию... Не знаю, не знаю... Если бы не бутылка, в которой на настоящий момент уже ничего не осталось, я вряд ли сумел бы сохранить здравый рассудок посреди этой чертовщины.

Или я его и так не сохранил?..

Адски болит башка, которой Ара приложил меня об зеркало.

Не я ли два дня назад, стоя на вечерней поверке и ощущая нытье в почках, отбитых Железняком, страстно, до боли в стиснутых челюстях желал, чтобы из канализации выбрались полчища насекомых и сожрали всех? И эти звуки — маслянистый шелест, сухой шорох, скребущий треск... разве не эти же самые звуки я слышал почти год после того, как фигакнулся с мопеда?..

Черт, да видел ли я на самом деле хоть одно атакующее насекомое? Что, если я сейчас приподниму парадки, а под ними ничего не окажется? Если я сейчас посмотрю на свою искусанную руку и увижу на ней следы собственных зубов?..

Что, если сейчас в каптерку войдет старшина связистов и крайне удивится, обнаружив на вверенной ему территории постороннего солдата — дрожащего, исцарапанного, с блуждающим безумным взглядом?

Честно говоря, я предпочел бы такой вариант.

Однако выходить наружу и проверять свои догадки я не собираюсь. Говорят, у психов никогда не возникает сомнений в собственном душевном здоровье. Так что если я выйду из каптерки, а кровожадные насекомые существуют на самом деле, получится очень смешно.

Все, мужики, нету больше пленки. Живите тысячу лет, только, пожалуйста, будьте поосторожнее со всякими канализа...