Антон Орлов - Сказки Долгой Земли (сборник)
– Я не могу, – печально и немного напыщенно возразил Стефан. – Если я возьмусь за политический заказ, ничего хорошего не получится. Уже проверено, в ополченческих лагерях меня в этом смысле эксплуатировали. Как в том анекдоте про ведро самогона: ну кисонька, ну еще капельку… Если вас интересует, могу предложить что-нибудь лирическое, про весну.
– Извини, нам пока не до лирики. Сейчас начинается большая драка – незаметная для непосвященных, но достаточно жесткая. Главным образом между Мерсмоном и Келлардом, остальная шушера не в счет. Когда начнутся состязания, они один за другим повылетают, и останутся только два серьезных претендента. Если выиграет Келлард, проиграют в том числе такие, как ты.
– Я не то чтобы не хочу, я просто не могу, потому что во мне этого нет, – безнадежно вздохнул Стефан.
Как объяснить такие вещи человеку, далекому от литературного творчества? Он попытался подобрать образное сравнение, чтобы проиллюстрировать самую суть, но тут вербовщик взглянул на сидевшего сбоку «лесного демона» и закатил глаза к стеклянным лилиям:
– Ага, опять… Послушай, сколько можно? Стоило мне на две-три минуты отвернуться… Живо снимай.
– Ты про что?
– Сам знаешь про что, – передразнил Бранд. – Лорд сказал, что в следующий раз за бижутерию тебя прибьет.
– Почему нельзя? Красиво же…
– Потому что келлардианцы и так на нас карикатуры рисуют, а если мы будем выглядеть как на их дебильных картинках, это не добавит нам популярности в глазах определенной части населения, усвоил?
Поджаристые котлеты с картофельным пюре, и все щедро посыпано рубленой зеленью. Должно быть, так кормят в райских столовых тех, кто хорошо себя вел в этой бренной жизни… Стефан набросился на второе в одиночку, в то время как Бранд и Эфра уговаривали своего младшего сподвижника не испытывать судьбу.
– Когда ты героически сцепился с тремя келлардианцами, лорд потом залечил порезы, но если он сам тебе лицо разрисует, не поможет никто. Будь умницей, не нарывайся. Это моя личная просьба, понял?
– Разве что я окажу первую помощь, – добавила Эфра. – Антисептиком обработаю, швы наложу – и все, я ведь медсестра, а не колдунья.
Убедили. Дик с угрюмым видом снял рубиновые сережки.
– Дай сюда, чтобы исчерпать вопрос, – Бранд протянул руку. – Потом верну.
– Я тебе, что ли, сам за себя не отвечаю? – прошипел Дик.
– Иногда нет.
– Хорошо, выбирай оружие.
– Помнишь условие лорда? Дуэли между своими – до первой крови. А эту красоту отдай лучше мне.
– Сначала мы должны победить, а потом сможем жить так, как нам хочется, – снова поддержала Бранда Эфра.
Дик упрямо закусил губу и стал похож на обиженного подростка, у которого взрослые отбирают любимую цацку.
Заскрипела отодвигаемая ширма, и Стефан невольно повернул голову в ту сторону.
Дамская компания в капорах с непроницаемыми черными вуалями. Все понятно… Он ощутил смесь жалости, отвращения и вины, как всегда, когда сталкивался с уродливыми женщинами. Это же неправильно, несправедливо, женщины должны быть красивыми, и никак иначе…
На двух сдвинутых столиках – вазочки из-под десертов, блюдца, чашки. Бедняжки ели за ширмой, чтобы никто не увидел их лиц.
Спохватившись, он отвел взгляд. Таращиться вот так – верх бестактности. Вдобавок он уже пропустил кое-что интересное: серьги исчезли, и неизвестно, остались они у законного владельца или Бранд на правах старшего конфисковал украшение.
– Скоро пойдем, – обратился к безликим дамам Бранд. – Посмотрите пока в окно, сестренки.
Те столпились перед окном. Жакеты и длинные юбки в темных тонах делали их похожими на монашек.
– Мои кузины, – доверительным тоном объяснил парень Стефану. – Приехали с Лаконоды, из самого дремучего захолустья. В свободное от политики время показываю им Танхалу, а то, если отпустить одних, заблудятся, ищи потом… Летом, они еще совсем девчонками были, понесла их нелегкая в Лес, и нарвались там на рой вьюсов. Ну, представляешь… Теперь замуж никто не берет, хотя приданое вполне себе нормальное.
У Стефана зародилось подозрение, что этот тип беззастенчиво навязывает ему своих обиженных судьбой родственниц – не всех скопом, конечно, а какую-нибудь одну на выбор – но его не интересовали богатые невесты, ему нужна была Эфра.
– Мне надо с тобой поговорить, – попросил он, отчаянно глядя на нее поверх стакана с компотом. – Хоть полчаса, пожалуйста!
– Сестренки, пошли, – позвал Бранд, поднимаясь из-за стола.
Дик тоже встал, с угрюмым и вызывающе независимым видом. Не иначе украшение у него все-таки отобрали.
Кузины окружили столик. Судя по их облику, Стефан полагал, что они окажутся неловкими, бестолково суетливыми, но те двигались, как скользящие тени, с грацией танцовщиц. Дразнящий запах духов, на черных вуалях вышиты крохотные серебристые снежинки.
– Эфра, ты с нами пойдешь?
Неизъяснимо нежный голосок. Стефана охватил новый приступ жалости: несчастные девочки стараются по мере возможностей производить на окружающих приятное впечатление.
– Я задержусь, – Эфра осталась сидеть. – У меня тут разговор. Может быть, потом присоединюсь к вам. Куда вы собираетесь?
– В Марсенойский парк, – подмигнул Бранд. – Полюбуемся на нашу будущую резиденцию.
– Разве в Весенний дворец сейчас пускают? – удивился Стефан.
– Нет, но мы вокруг погуляем.
Как будто победа их принципала – дело решенное.
– Тогда, наверное, до свидания, – улыбнулась Эфра. – Вечером я сопровождаю господина Мерсмона в Клуб Энергетиков, и перед этим еще прическу делать.
– Ты обещала нам подарки с Мархена, – вкрадчиво напомнила одна из кузин. – Не забудешь? Мы все очень ожидаем…
– Еще бы я об этом забыла! – лицо Эфры озарила улыбка, напомнившая Стефану сверкание льда под холодным зимним солнцем. – Я сама жду не дождусь того дня, когда смогу отдать вам свои подарки. Устроим вечеринку и все вместе повеселимся.
– Эфра, ты прелестная и полезная, – тихо прозвенел хрустальный голос другой кузины. – Счастливо оставаться, будем ждать нашу вечеринку с дарением.
Шелест тяжелых темных юбок. Примирительная реплика Бранда, которую Дик, похоже, оставил без ответа. Внизу хлопнула дверь.
– Почему эти девушки так странно разговаривают? – пробормотал Стефан, непонятно чем встревоженный.
Как будто увидел сон, в котором вроде бы и нет ничего страшного, но в то же время остается ощущение кошмара.
– Жеманничают. На Лаконоде такая мода. Будьте добры, две чашки кофе.
Последняя фраза была адресована официанту, невзрачному мужчине средних лет, похожему на затюканного конторского служащего.