Урсула Ле Гуин - Резец небесный

— А почему вы так уверены, что родители изменения реальности не заметили?

— Но они ведь не видели моего сна. Хочу сказать, что именно он и изменил всю реальность. То есть создал иную, с иным прошлым и с памятью об этом ином прошлом. А прожив это новое прошлое, иметь воспоминания о каком-то другом родители никак не могли. А я мог, я помнил оба, так как был там… в самый момент… в момент изменения. Только так я и мог объяснить себе все. Звучит дико, понимаю, но нужно же было найти хоть какое-то объяснение, иначе выходило, что я попросту сбрендил.

Нет, решил Хабер, этот паренек определенно не кисейная барышня, не размазня.

— Не мне судить об этом, мистер Орр. Я имею дело с фактами. И все выверты сознания для меня те же факты, можете поверить. Когда рассматриваешь чей-либо сон записанным черным по белому в виде ЭЭГ, то есть электроэнцефалограммы, что мне приходилось делать тысячи и тысячи раз, о его содержании уже не можешь говорить как о чем-то нереальном. Сновидения существуют, они представляют собой нормальный событийный ряд, они оставляют за собой видимый след. Ладно, поехали дальше. Полагаю, вам приходилось видеть и другие сны с тем же самым эффектом?

— Приходилось. Но не слишком часто. Только в стрессовом состоянии, когда разволнуешься. А вот сейчас, в последнее время, они как бы… стали случаться чаще. И меня это начинает беспокоить.

Хабер подался вперед:

— Почему?

Орр ошарашенно захлопал длинными ресницами:

— Почему… что?

— Почему вас это беспокоит? — уточнил вопрос доктор.

— Потому что я отнюдь не желаю менять порядок вещей! — воскликнул пациент, как бы объясняя нечто самоочевидное. — Кто я такой, чтобы решать, чему и как быть? Не мое это дело, к тому же я даже не в состоянии проконтролировать что-либо — за меня все решает во сне мое подсознание. Я пробовал заниматься самовнушением, проштудировал несколько, фолиантов, но толку от этого как от козла молока. Сновидения — штука непоследовательная, личностная, иррациональная, они вне морали, наконец, как вы сами изволили утверждать только что. Они поднимаются из самых темных глубин нашего подсознания, ну, какая-то часть, во всяком случае. Я ведь вовсе не желал смерти бедняжке Этель. Просто хотел убрать ее из своей жизни, отодвинуть со своего пути. Ну а мой сон взял да нашел более радикальное решение. Сновидения всегда выбирают что попроще и поэффективней. Таким образом я и убил свою тетку. С помощью автомобильной аварии, случившейся за тысячу миль и шесть недель назад. И всецело несу за это моральную ответственность.

Хабер снова ухватился за бороду.

— Ага, — задумчиво протянул он, — тогда-то и налегли вы на лекарства, подавляющие сновидения. Чтобы в дальнейшем избежать чувства вины?

— Да. Снотворное как бы размывало мои сновидения, делало их совершенно туманными. Кроме отдельных, очень уж интенсивных, которые все-таки… — Орр поискал подходящее слово, — …прорывались.

— Понятно. Хорошо. Но давайте все же разберем ситуацию подробнее. Вы не женаты, работаете чертежником на гидроэнергоцентрали Бонвиль-Уматилья. Как вам ваша работа?

— Прекрасно, вполне устраивает.

— А как обстоят дела в интимной сфере?

— Разок испробовал, что такое законный брак. Стаж — два года. Прошлым летом развелся.

— По чьей инициативе развод — вашей или жены?

— Думаю, по обоюдной. Жена не хотела иметь детей. А без этого к чему брак?

— Ну а с тех пор?..

— Встречался, несколько раз, то с одной, то с другой девицей из нашей конторы. Да и вовсе не такой уж я… жеребец, что ли, понимаете?

— Вполне. А как вообще обстоит у вас с коммуникабельностью? Нашли вы свою экологическую нишу в эмоциональной среде, с людьми сходитесь без затруднений?

— По-моему, да.

— Таким образом, станем считать, что все в вашей жизни внешне обстоит благополучно. Верно? Ну и ладно. Тогда скажите мне вот что: вы хотите, вы действительно хотите освободиться от химической зависимости?

— Разумеется.

— Отлично! Значит, резюмируя вкратце, вы пользовались лекарствами, чтобы подавить сновидения. Но опасность для вас представляют далеко не все сны — только наиболее яркие и отчетливые. Тетка снилась вам в виде белой кошки, но наутро кошкой не стала, верно ведь? То есть какая-то часть ваших снов вполне приемлема, не так ли? — Хабер дождался утвердительного кивка собеседника. — Тогда предлагаю поразмыслить вот о чем. Как вы отнесетесь к предложению исследовать весь этот феномен в целом и, возможно, научить вас видеть лишь безопасные сны, сны без страхов?

Позвольте объяснить подробнее. Предмет вашего сна складывается из эмоциональных пиков в подсознании, и вас страшит именно невозможность контроля над способностью отдельных сновидений влиять на реальную действительность. В онейрологии принято рассматривать сны как весьма изысканный и метафорически многозначный язык, на котором ваше подсознание пытается сообщить сознанию нечто как раз о реальности, вашей личностной реальности, пытается подать сигнал, воспринять который рассудком вы еще не готовы, то есть не в состоянии истолковать рационально. Но мы ведь можем воспринять метафору и буквально как метафору — на этой стадии исследования вовсе нет нужды переводить ее в рассудочные термины. И упираемся мы тогда прямо в суть вашей проблемы: вы боитесь своих снов и одновременно нуждаетесь в них. Вы пытались подавить сны лекарствами, но это не сработало.

Что ж, давайте попробуем нечто совершенно обратное. Клин клином вышибают. Давайте нарочно дадим вам поспать. Спокойно поспать и увидеть сон, яркий и отчетливый, с заранее известным содержанием, прямо здесь и сейчас. Под моим присмотром, под строгим медицинским надзором. Таким образом вы как бы сохраните контроль над тем, что, казалось бы, проконтролировать невозможно.

— Как же я смогу увидеть действенный сон по заказу? — удивился Орр не без тревоги в голосе.

— Сможете, сможете. Во Дворце Грез доктора Хабера. Доводилось ли вам раньше подвергаться гипнозу?

— Только у стоматолога.

— Отлично. Великолепно. Мой метод прост: я погружаю вас в гипнотический транс, затем приказываю заснуть и увидеть сон определенного содержания. Вы наденете на себя трансшлем — для вящей уверенности, что заснете под гипнозом по-настоящему, а не сомнамбулически. На протяжении всего эксперимента я буду вас наблюдать, снимать всяческие параметры и приглядывать за энцефалограммой. Потом разбужу вас, и мы обсудим результаты. Если все пройдет без сучка без задоринки, то, полагаю, все ваши страхи развеются, как утренний туман.