Пирс Энтони - Хтон. [Дилогия "Атон": Хтон. Фтор]

Первоцвет опустил пустую руку в мешок и снова вытащил ее сжатой. Следующий в очереди снова выбрал левый кулак: второй красный гранат. Он с облегчением ушел.

Атон был третьим. Он выбрал ту же руку — ему достался роковой голубой обломок.

— Один есть, — сказал Старшой. — Надо бы еще одного, чтобы наверняка.

Из очереди выступила женщина. Это была Гранатка.

— Я пойду, — сказала она. — Без всякого жребия.

Старшой нахмурился, но перечить не стал.

Очередь рассеялась — до первой подобной ситуации. Гранаты убрали.

Старшой указал на воду.

— Пейте! — приказал он. — Сколько сможете. И наполните меха. — Он обратился к остальным: — Останемся с конденсатором. Мы еще не уверены.

Предупреждение было излишним. Вода могла оказаться ядовитой, в ней могли водиться какие-нибудь крохотные твари, убивающие человека, или большие, подкарауливающие, когда он неосторожно войдет в воду. Хтон никогда не был безопасен.

Атон и Гранатка пили. Вода не была холодна, но по сравнению с извлекаемой из воздуха — свежа и приятна. Если они останутся в живых, остальные поймут, что источник безвреден.

— Пойдем вдоль реки, — предложил Первоцвет, — тогда нам не понадобится конденсатор. И меха.

Старшой взглянул на него:

— Вверх или вниз по течению?

Первоцвет развел руками:

— Понимаю твою мысль.

— Зато я не понимаю! — вмешалась черноволосая знакомая Атона. — Мы пойдем вверх по течению, у нас будет вода, и мы поднимемся наверх. Что-то не так?

— Если мы пойдем вверх, — спокойно объяснил Первоцвет, — то рано или поздно выйдем к слою пористого камня. Сквозь него просачивается влага и капает вниз, пока ее не собирается достаточно, чтобы стать потоком.

— В таком случае пойдем вниз! — сказала черноволосая женщина с нарочитым безразличием.

— Как скоро, по-твоему, мы доберемся до поверхности, если пойдем вниз?

Она с недоверием посмотрела на него:

— Толстый бочонок! Мы должны идти или туда, или туда.

— Мы пойдем пещерами, — сказал Старшой, отметая ее довод. — Пещеры поднимаются, а ветер в них доказывает, что они куда-то ведут.

Отряд, уже не столь многочисленный, как прежде, перешел реку вброд и двинулся дальше. Туннели продолжали подниматься и расширяться. Свечение на стенах уменьшилось, воцарился полумрак; сзади и спереди на колонну все настойчивее нападали невидимые хищники. Атон и Гранатка шагали рядом где-то посреди, но поодаль от остальных. Такое положение не было случайным: проба воды окажется ни к чему, если они станут добычей химеры. Оба оказались в выгодной ситуации: пока не истечет изрядное время, никто к ним не приблизится. Болезнь, разносимая водой, без труда нашла бы слабые организмы…

— Ты меня больше не проклинаешь, Гранатка, — заметил Атон.

— Нет смысла, Атон. Я проиграла.

— Зачем же ты прикрыла меня? — язвительно спросил он.

Она закрыла глаза, двигаясь на звук шагов, как теперь мог делать любой. Вопрос не нуждался в ответе, но она заговорила ради другого:

— Потому что ты похож на него. — Первое ее упоминание о жизни до Хтона. — Не внешностью, а своим каменным сердцем. В таких мужиках, в таких демонах, как ты, нет жалости, только цель.

— Ты любила его и убила, потому что он разлюбил тебя, — сказал Атон. — А теперь любишь меня.

— Сначала я пыталась с этим бороться. Я с первого взгляда поняла, кто ты такой.

«О, Злоба, Злоба, неужели ты насмехаешься надо мной и над этой одинокой женщиной? Почему я должен причинять ей боль?»

— Разве ты не знаешь, что я никогда не стану твоим? Никогда не поцелую тебя? Никогда не полюблю?

— Знаю, — сказала она.

— Ты и меня собираешься убить?

Она продолжала идти, но говорить уже не могла.

— Или на сей раз себя?

Месть была едкая, но это его не волновало. Гранатка — лишь пешка в его игре. Она обеспечила ему алиби в деле с голубым гранатом, подтвердив, что в это время они занимались любовью. Это было скорее приятным воспоминанием, нежели истиной: он изнасиловал ее и обнаружил в ней желание. Теперь Гранатка делила вину за смерть Влома и знала это.

— Не убежать, — сказал он то ли себе, то ли ей. — Я пытался вырваться из-под ее власти, но она настигла меня на расстоянии многих световых лет.

«Зачем я сообщаю свои тайны этой женщине? — гадал он. — В самом ли деле я изнасиловал Гранатку из мести или просто потому, что нуждался в контрасте и собственности — даже в Хтоне? Понимаю ли я свои побуждения?»

Еще два перехода привели их в огромные пещеры. Потолки скрывались высоко во мраке, а шириной туннели были в десятки метров. Ветер напоминал слабый шепот и стал совсем прохладным: в Хтоне это приводило в замешательство. Возникло ощущение, предвкушение: больше пещеры продолжаться не могут. Постоянный подъем должен привести отряд к поверхности.

Внезапно стены раздвинулись. Люди замерли на кромке перед огромной пропастью — настолько широкой, что дальний ее край терялся в темноте, и настолько глубокой, что звук от падения брошенного камня не был слышен.

Двести мужчин и женщин столпились в тревоге на краю пропасти: дальше пути не было.

— Зажгите факел, — рявкнул Старшой.

Зажгли головешку, испускавшую желтый свет с давно забытой яркостью. Вытянув ее в руке, Старшой встал на край и посмотрел вниз.

— Так гореть не должно, — пробормотал кто то. — Слишком ярко.

— Откуда ты знаешь? — возразил другой. — Ведь ты не видел настоящий свет уже три года, не так ли?

Когда факел подняли, обнаружился потолок пещеры. Он оказался ниже, чем думал Атон, на расстоянии метров пятнадцати: глыбы висячих пористых образований, напоминающих морское дно, из которых струились вниз потоки мутного пара. Картина была довольно зловещей. Что это за пар, который тяжелее воздуха? Но дальний край по-прежнему не был виден, а глубина, куда опускался пар, — скрывалась в темноте.

Старшой крикнул. Эхо вернулось через десять секунд.

— Есть один способ определить, насколько глубока эта штука, — предложил какой-то мужчина.

Старшой улыбнулся.

— Нет! — воскликнул Первоцвет, тяжело подпрыгнув, чтобы остановить его. Но опоздал. Старшой бросил факел в поток пара. Первоцвет смотрел на него с ужасом. — Это газ, дурак! — крикнул он. — Сейчас загорится.

Отряд как завороженный наблюдал за летящим вниз факелом. Падая, он разгорался все ярче и озарял крутую стену у них под ногами. Яркость была невероятной; факел стал как бы малой сверхновой звездой. Теперь он отражался от белесого облака, заполнявшего дно расщелины. Ближняя стена ничем не выделялась.