Барышня-бунтарка - Яна Епринцева

Изрядно поплутав по ухоженным дорожкам, я смогла, в конце концов, выйти к воротам, но лишь для того чтобы убедиться, что они заперты: массивный замок не оставил мне шансов покинуть территорию усадьбы Ярогорского.

Застонав от досады, я побрела вдоль забора, ища место, где можно было бы пролезть между металлическими прутьями, но по всему периметру они были соединены коваными завитушками, так что этот вариант пришлось оставить.

Я уже почти было решилась лезть наверх, через забор, как вдруг увидела маленькую калиточку и бросилась к ней. К моей радости, она была заперта на засов, который мне с лёгкостью удалось отодвинуть.

Не смея верить своему счастью, я выскочила из калитки и, что было сил, припустилась бежать по безлюдной улице. Вокруг стояли мрачные особняки за высокими заборами, величественные и неприступные, они тонули в зелени садов и аллей, наводя на меня жуть своим безмолвием.

На моё счастье, дорога была совершенно пустынна. Ни единой живой души мне не встретилось, до тех самых пор, пока я не добралась до более оживлённого переулка, начинавшегося возле городской аптеки. Здесь можно было взять извозчика, чем я сразу же и воспользовалась. Потому что бродить в одиночку по ночным улицам довольно опасно, и неизвестно, чем всё это может закончиться.

Бородатый быстроглазый возница, в залихватски заломленной шапке на кудрявых волосах, оглядел меня с подозрением, но спрашивать ничего не стал. Без лишних разговоров он помог мне усесться в пролётку и направил лошадь в нужную сторону.

Уже подъезжая к парку, возле центрального входа, я увидела Всеведу. Женщина выделялась среди немногочисленных запоздалых прохожих белоснежным нарядом и распущенными по плечам седыми волосами.

У меня отлегло от сердца, ведь в душе я боялась, что жрица не придёт за мной, и в этом случае совершенно не представляла, что делать. Заплатив кучеру запрошенную сумму из своих скудных денежных средств, я поспешила к ожидающей меня старухе.

– Явилась девица? Что ж. Знать, судьба такая… – непонятно пробормотала Всеведа. – Ну идём, идём… Ждёт нас коляска, доедем до Междуреченки, там и заночуем на постоялом дворе. Поспешим, а то, не ровён час, суженый твой хватится.

Я послушно побрела за старухой, которая, несмотря на преклонный возраст, двигалась легко и быстро. Беспокойство вновь овладело мной, и неожиданно даже промелькнула мысль вернуться обратно, но я живо отогнала её.

Всеведа повела меня в сторону от входа в парк, туда, где в тени лип стояла неприметная крытая коляска, запряжённая лошадьми. Кивнув одетому во всё чёрное кучеру, жрица отворила дверцу и забралась внутрь, а затем поманила меня присоединиться к ней.

Мне едва удалось перебороть себя и последовать её примеру. Почему-то вдруг остро захотелось оказать подальше отсюда, в безопасном тепле особняка Ярогорского. Но я не дала себе шанса даже как следует подумать об этом желании и, вскочив на подножку, залезла в экипаж.

Как только мы уселись, коляска тронулась и покатила по улицам города. Я кое-как устроилась на жёстком сидении, укуталась в шаль и бездумно смотрела в окошко на проплывающее мимо дома. Они, освещённые луной и редкими масляными фонарями, казались в этот поздний час грозными стражами, что с укором следят за мной чёрными провалами окон.

Какое-то нехорошее предчувствие разрасталось во мне, не давая дышать полной грудью, заставляя нервно хрустеть костяшками пальцев или теребить поясок платья, чтобы хоть как-то отвлечься от нехороших переживаний.

Жрица же, казалось, чувствовала себя совершенно спокойной. Она примостилась на сидении, подложив под спину маленькую подушечку, и изредка поглядывая на меня из-под седых бровей.

Лишь когда мы выехали за черту города, а за пыльным окошком замелькали деревья и чахлые кустарники, старуха решила заговорить со мной.

– Скажи-ка мне, девица, а коли смогла бы пробудить свой дар, пошла тогда в жрицы Макошь, али нет? – неожиданно спросила она.

Вопрос этот несколько удивил меня. Каким образом можно пробудить дар, если он не достался от рождения? Это ведь совершенно невозможно! Матушка не раз обращалась и к жрецам Перуновым, и к гадалкам, и к лекарям, в надежде обнаружить хотя бы слабые магические способности. Все колдуны и волхвы раз за разом выносили один вердикт: никаких способностей к магии у меня нет.

– Нет у меня дара. И пробуждать нечего, – тихо ответила я.

– Может, нет, а может и есть. Искра зародилась, значит, непростая ты девица. Кровь-то колдовскую никуда не денешь. Твои предки – сильные чародеи были. Это уже потом род обмельчал. Твой отец, он ведь не чародей, верно? И дед, и прадед не чародействовали, только по женской линии передавались способности к магии, да и те с каждым годом мельчали, – продолжала Всеведа.

Я с удивлением повернулась к жрице. Мне плохо было видно её лицо, лишь белоснежный наряд выделялся светлым пятном в темноте. Но каким-то чутьём я распознала, что выцветшие глаза пристально исследуют меня с ног до головы.

Старуха верно сказала: в нашем роду уже давно выродились мужчины-чародеи. Также как в других благородных семьях, где рождаются юноши, становящиеся офицерами княжеской армии, уже более века не появилось женщин, обладающих магическими способностями. Хотя в старых книгах написано, что в былые времена, все девушки и юноши нашего сословия получали дар и могли дополнять друг друга.

Разговоры о том, что магия постепенно исчезает, шли уже не первый год. Сначала в разных семьях она разделилась на мужскую и женскую, а потом и вовсе стал проявляться не в каждом ребёнке, как, например, случилось со мной. Ходили слухи, что если это продолжится, то уже в ближайшем будущем будет грозить гибелью Пограничья, ведь некому будет сдерживать атаки злобных тварей севера.

– Люди забыли о богах. Просят их о своих мелочных желаниях, жалуются на плохую погоду или неудачный брак. Священные праздники чувствования богов для них не более чем развлечение. Вот и результат, – проговорила жрица.

Я задумалась. Вроде бы этот камень был в мой огород, ведь я пришла к богине просить избавить меня от неугодного мужчины. Но при этом я не чувствовала упрёка в словах старухи. Только лишь сожаление.

Всё остальное время мы молчали. Всеведа дремала на противоположном сидении, я смотрела в окно, не в силах сомкнуть глаз. Уже после полуночи коляска остановилась напротив постоялого двора, построенного прямо возле проезжего тракта.

– Вот и Междуреченка! – воскликнула Всеведа просыпаясь.

Она распахнула дверь повозки и ловко выбралась наружу.

Я не переставала удивляться тому, как легко двигалась эта почти столетняя старуха. Ведь даже мне не удалось так запросто выскочить из коляски, потому что всё тело затекло от долгого