54 по шкале магометра - Мария Папкова

Я, конечно, потом рисую, потом оно проходит, но как же изматывает! Ловлю, несу на балкон, а он царапается, изворачивается и убегает в шкаф и подвывает; перепрыгивает через меня – и в ванну. А там – акустика. Отскакивает от кафеля – и в раковину, а из раковины, как вода, во все стороны. И я сижу, как под обстрелом.

За что? Меня-то за что?

На балконе не спрятаться – тоже слышно. Если он разошелся, то никакие беруши, никакие одеяла – ничего не спасает. Сижу под дверью и рыдаю в унисон, как человеческий приемник.

Не выдержала.

– Скотина, да заткнешься ты когда-нибудь?! Да с фига ли ты вообще тут что-то делаешь? С чего я терплю твою боль? И вой твой слушаю, и вонь нюхаю и ещё и для тебя место оставляю? А?!

Он на секунду замолчал, а потом завыл ещё громче и жалобнее. Голову пронзили острые иглы, и зудящие виски как будто бы прошептали: "мне казалось, мы друзья".

Эхо его неведомого мира стало ещё холоднее и ещё пустынней, ещё страшнее, а потом – исчезло.

Хлопнуло окно на балконе.

Плача в этом доме больше никто не слышал.

Бывает, меня так мучает совесть, что я просыпаюсь посреди ночи и иду гулять по дворам. Прислушиваюсь к звукам унылых многоэтажек – вдруг где-то плачет мой грустный минотавр?

Но это случается не так уж часто.

Инстаграм забросила – все сочувствуют, говорят, нельзя останавливаться, такой шанс упускаю. Какой? Нет, правда, я не знаю какой. Подписчиков тысяча насобиралась, а дальше реклама нужна, вложения. Глупости. И так неплохо.

Главное, что голова не болит и сон здоровый.

– Однажды…

Мимо прогрохотал трамвай, сбив Артура с мысли. Новое стихотворение просилось наружу, но совершенно не получалось. Не то чтобы это была необычная ситуация, но она раздражала.

– Однажды я исчезну…

Надо сказать, в этом Артур никогда особо не сомневался. Всё куда-нибудь когда-нибудь исчезает. И люди тоже. А душа… Тьху, оставьте разговоры про душу поэтам. Да, в том, что он тоже поэт, Артур никогда особо не сомневался. Но иного рода. Эмоции эмоциями, а поэзия математична.

– Однажды я исчезну, весь… А какой я? – вслух спросил Артур, откинувшись на спинку скамейки.

– Правильный и честный, – послышался голос слева.

Артур обернулся. Рядом стояла невысокая девушка в чёрной юбке и чёрной же майке с непонятным артом. Она покосилась на парня, тряхнув локонами каштановых волос, среди которых выделялся единственный ярко-оранжевый. Артуру это понравилось.

– И почему вы так думаете?

– Ой, да ладно! Ботиночки, брючки, рубашечка – до мозга костей правильный. А честный… Только честные люди спрашивают у мира, какие они.

– Хм, ну ладно, подходит. Однажды я исчезну, весь правильный и честный… А дальше не знаю.

– Куда исчезнешь-то?

– Растворюсь, сгину… Уйду сквозь долину чёрных тюльпанов.

– Ох уж эти поэты! Ты чё, помирать собрался? Совсем дурак?

– Я тут при чём? Это лирический герой. Они почти всегда дураки.

– И зачем о таких писать? Зачем за таких держаться?

– Держаться, держаться… Хм, держаться. Однажды я исчезну, весь правильный и честный, едва-едва держащийся на гибельной скале.

– Какой-какой скале? Ой, ладно, давай помогать буду, а то совсем фигню напишешь.

Она приземлилась на скамейку рядом с Артуром и подала руку:

– Криста.

– Графиня? – он пожал протянутую ладонь.

– Сам ты графиня. Или вообще графин. Криста. Через «а».

– А я Артур. У тебя необычное имя.

– Сестру мою вообще Электрой зовут. Не отвлекайся. Чего ты хочешь?

– Я много чего хочу. Вертолёт. И стихотворение дописать. Ты в поэзии разбираешься вообще? Что ты можешь?

– Я вообще всё могу.

Артур вновь поднял глаза к небу и некоторое время смотрел на облака пустыми глазами. Строчка не шла. Понимание того, что в ней должно быть, было, но строчка не шла.

– Там… Там мне…

Вдалеке снова послышался грохот старого трамвая. Артур поморщился и выругался полушёпотом. Потом посмотрел на Кристу.

– А можешь сделать так, чтобы трамваи не шумели?

– Легко! Но нам придётся в него сесть.

– В смысле?

– Пошли!

Криста вскочила со скамейки, схватила Артура за руку и потянула к трамваю, подползающему к остановке. Они проскочили тротуар, полоску травы, потом низенькую ограду, но если Криста перепрыгнула через нее элегантно, то Артур споткнулся и едва не упал.

– Да давай уже.

Проезжую часть она пробежала, обратив на машину слева такое же внимание, как на пешеходный переход справа – ровно никакого. Гудок резанул Артура по ушам, но девушка уже вскочила на подножку и затянула парня внутрь.

В трамвае было почти пусто. Они сели рядом, да так, что кондуктор не обратила на них никакого внимания. Артур дернулся было за деньгами, но Криста одёрнула его с хитрой улыбкой.

– Мы здесь кататься что ли? Желание твое будем исполнять.

– И как? Захватим трамвай, заставим остановиться? Ну да, так он шуметь точно не будет.

– Тссс, – тихо прервала она, наклонившись к самому его уху. Артур почувствовал дыхание на щеке, волна лёгкой дрожи прошла по его телу, но девушка тут же отстранилась. – Слушай.

Трамвай затих. Нет, тихие разговоры немногочисленных пассажиров не прекратились. Шорох сумок, трение подошв о пол, ритм, отбиваемый ногтями по стеклу – всё осталось. А стук колёс пропал.

Сначала Артур не понял, в чём дело, пока не посмотрел в окно. Рельсы остались внизу. Трамвай «ехал» на уровне второго этажа и потихоньку поднимался. Парень заозирался вокруг, но никто не обратил на произошедшее ни малейшего внимания. Бабка продолжала хвастаться соседке рассадой, мужик грозился отрезать кому-то нос, а потом навестить в больничке. Жизнь продолжалась, продолжался набор высоты трамваем. За окном показалась крыша дома. По крыше шёл кот. Летающий трамвай интересовал кота гораздо меньше, чем сидящий неподалёку голубь. Точнее, не интересовал совсем.

– Что происходит?

– Летим, – пожала плечами Криста.

– Как? – Артур снова уставился наружу, пытаясь решить вставшую перед ним загадку.

– Что, крылья пытаешься разглядеть? Нет их там. Сказала же – всё могу.

– Ведьма! – усмехнулся Артур, но тут же посерьёзнел. – Крылья… Там мне подарят крылья…

– Где – там? На гибельной скале? Вот поэты – сказочники.

– Ну сейчас мы аккурат в сказку попали. Как ты это сделала? Нет! Погоди. Не отвечай. Там мне подарят крылья, и сказка станет былью…

– Хе.