Дмитрий Беразинский - По ту сторону черной дыры

Услыхав непонятный шум, Довгалев остановил машину.

— Хватит! — прокричал Булгаков. Понемногу хохот утихал. Майор еще раз свирепо рыкнул, но, нечаянно взглянув на сконфуженное лицо Ратибора, закатился сам.

— Трогай, — сквозь смех приказал он Довгалеву. БТР послушно покатил к Базе. Ратибор понял, что этот смех был вызван его потешным видом и тоже заулыбался.

— Так держать! — хлопнул его по плечу Мурашевич и показал большой палец.

Если смотреть с высоты птичьего полета, то здание штаба напоминает букву «альфа» греческого алфавита. В одном крыле находится собственно штаб, в другом — спортзал, а посередине столовая и огромное фойе, выходя из которого, оказываешься на высоком мраморном крыльце.

На этом крыльце вечером того же дня собралась довольно-таки пестрая компания. Здесь был и командир базы, и начальник штаба, и зампотех. Замполит, пара-тройка офицеров, повариха из столовой с термосом свежеиспеченных беляшей, начальник медчасти, жена майора Булдакова — все они стояли уже часа полтора и нервно похлопывали себя по плечам — под вечер стало зябко.

— Почему они не возвращаются? — то и дело повторяла мадам Булдакова, — Дениска волнуется.

— Беляши остывают! — охала повариха.

— Тихо, женщины! — цыкнул Норвегов, прислушиваясь. У третьего КПП послышалось гудение мотора, дневальный по КПП быстро отворил ворота, и через секунду они увидели запыленный БТР. Все сошли с крыльца, к которому подкатила машина. Открылся люк, из него выбрался майор Булдаков и, спрыгивая, отдал команду спешиться. Затем, подошел к Норвегову, козырнул:

— Товарищ полковник, ваше приказание выполнено! — Константин Константинович пожал ему руку и спросил:

— Как твои орлы, голодны, небось? Вон Ильинична уже больше часа их с беляшами поджидает. Пусть подходят! Но Ильинична уже, не дожидаясь команды, подхватила термос и засеменила к выстроившейся шеренге бойцов.

— Ох, чертушки, проголодались! — заохала она, раскрывая металлическую емкость, — а я вам беляшей испекла. Налетайте, хлопчики! Батюшки мои, а это еще кто такой? На лешего похож немного…

— Смело давайте ему беляш, Ильинична, — сказал Мурашевич, вкусно причмокивая. Тетка сунула в руку оторопевшего бородача пару беляшей и поспешила дальше. Ратибор посмотрел на солдат, уписывающих вкуснятину за обе щеки, и последовал общему примеру. Он так увлекся, что не заметил, как к нему подошел Норвегов в сопровождении майора Булдакова. Тот подождал, пока Ратибор закончит со своей трапезой, и приблизился к нему вплотную.

— Здравствуйте, — сказал он, протягивая руку для приветствия. Ратибор посмотрел на неестественно чистые руки полковника, затем скользнул взглядом по своим. Тщательно обтерев ладонь о свою рубаху, он осторожно протянул ее Константину Константиновичу. Старейшина до сих пор все еще не мог осмыслить метаморфозу, происшедшую с окрестностями городища.

— Доброго здоровья! — ответил он и поклонился, решив, что этот жест лишним не будет. Норвегов, которого уже иногда помучивал старческий ревматизм, поклон вернул, ругнув матерком про себя японо-китайские традиции. Булдаков, наблюдая за этими циркачами, в душе улыбался так, что больно было рту.

— Вы князь сего града? — осторожно поинтересовался Ратибор. Норвегов рассмеялся.

— Князь не князь, но голова! — произнес Олег Палыч, — причем, толковая.

Откровенная лесть заставила полковника фыркнуть. Старейшина, либо как он сам себя назвал, Альтест, почувствовал легкое недомогание. Прошлым летом он сам собирал грибы в небольшой буковой рощице, расположившейся в паре верст от Бобровки. Да и не одно дерево здесь было срублено — буковые избы были добротными, теплыми и долговечными. Если бы не налеты иноземных воров.

Теперь же вокруг Ратибора земля была твердой, что ток, а высокие каменные дома, окружавшие его, вызывали клаустрофобию. Он присел и пальцами помял бетон, устилавший землю перед штабом. Норвегов посмотрел на майора и пожал плечами.

— Мы вас позвали, Ратибор, чтобы вы помогли нам понять, где мы находимся, — сказал он, — Понятно? Дьявол! Мне самому не понятно, что я спросил…

— Не совсем понятно и мне, но постараюсь помочь, — Ратибор замешкался. В сумерках он плохо видел лицо Норвегова, и поэтому не мог понять, смеется над ним его оппонент или нет. Внезапно на столбах зажглись фонари. Старейшина испуганно дернулся, но Булдаков успокоительно похлопал его по плечу и сказал:

— Это всего лишь свет. Как ваши лучины, только немного ярче. Так, раз в двести. «Бог мой, куда я попал?» — прошептал Ратибор, но Норвегов его услыхал.

— Маленькое уточнение, если позволите. Вы находитесь на месте, а вот куда попали мы, неизвестно. Из того, что услыхал Ратибор, он не понял вообще ничего. Привыкший строить разговор простыми фразами, он вообще очень плохо ухватывал нить беседы. Витиеватость речей этих свалившихся неизвестно откуда людей его очень тревожила. Продумав эту мысль еще раз, он внезапно ухватился за среднюю часть мысленно построенного предложения. Невесть откуда свалившихся! То есть, они хотят сказать, что сами не знают, как попали сюда, в окрестности Бобровки. Лицо его просветлело.

— Пытайте, — предложил он. Норвегов прыснул, глядя на Булдакова.

— Различие в лексике, — пояснил майор, — предполагаю, что это означает «спрашивайте»

— Я так и понял, — хмыкнул полковник, — как называется ваше поселение?

— Городище наше прозывается Бобровка! — майор и полковник многозначительно переглянулись.

— Кто на вас напал сегодня?

— Авары Иссык-хана, — Норвегов сплюнул.

— Ни черта не понимаю! Какие авары! Какой, к дьяволу, Иссык-хан?!? Это же было в доисторическую эпоху! Палыч, ты что-нибудь понимаешь? До майора начало доходить.

— Ратибор, какой сейчас год?

— Двести пятьдесят второй от Крещения. Булдаков крякнул. Норвегов кашлянул:

— Ясно. Девятьсот восемьдесят восемь плюс двести пятьдесят два — итого, одна тысяча двести сороковой от Рождества Христова. Он повернулся к Булдакову:

— Поздравляю вас, Олег Палыч! Мы накануне нашествия Батыя!

— Придется в лесу насечь побольше розог, — равнодушно сказал майор. Полковник фыркнул:

— Нужно смазать свою берданку. Скажу жене — мне некогда. Положеньице, твою мать… И некого взять за грудь, чтобы как следует встряхнуть! Но как? Как мы могли оказаться черти-где и черти-когда! Ситуация, бля!

Ладно. Вы свободны до 20.00. Палыч, отдайте распоряжение, чтобы нашего гостя не оставили на произвол судьбы. Ратибор, вас отвезут в Бобровку рано утром, так как уже стемнело.

— Не нужно, я сам пешком дойду, — попытался протестовать старейшина. Он готов был бежать до самой Бобровки, лишь бы выбраться из этого страшного места, где на столбах сияют огни, земля тверже, чем зимой, и бабы ходят с неприлично голыми ногами и руками.