Владимир Контровский - Холодная нефть с горячим запахом крови

— Результаты компьютерного анализа и моделирования вариантов развития ситуации малоутешительны, — человек-мумия с обвисшими щеками, крючковатым носом и блеклыми глазами с видимым раздражением отодвинул лежавшую на столе пачку распечаток. — Мы ошиблись в оценке решимости русских: несмотря на крайне негативное отношение народа к своей правящей ныне клике, они не собираются сдаваться без боя, а их вооружённые силы, несмотря на успешно проводимые реформы, всё ещё сохранили кое-какую боеспособность. Непрерывный мониторинг настроений, проводимый в России нашими "некоммерческими социальными организациями", показывает, что, как это ни парадоксально, русские готовы драться: двадцатилетнее идеологическое растление так и не принесло ожидаемого эффекта. Непредсказуемый народ — сколько его ещё надо втаптывать в грязь, чтобы он наконец-то расстался со всеми своими бредовыми иллюзиями вроде особого пути развития, духовности, любви к родным берёзкам и веры в мудрого вождя! Они почему-то не хотят принимать блага цивилизации из чужих рук, а предпочитают довольствоваться малым, но своим: лаптями, водкой и поясками с медведями под балалайку.

— Не надо утрировать, — брюзгливо поморщился сидевший рядом лысый человек в очках с темными стёклами, надежно скрывавшими выражение глаз, — мы ведь не на пресс-конференции для журналистов, которым поручено донести до широкой общественности масштаб "русской угрозы". Не такие уж они и дикари, эти русские, и вы это хорошо знаете. И дальнейшая эскалация конфликта с Россией…

— К сожалению, вы абсолютно правы. При самом благоприятном для нас исходе этого конфликта — при заблаговременном уничтожении большей части русских сил возмездия — от тридцати до сорока их водородных боеголовок прорвут нашу противоракетную оборону и долетят до наших городов. Такой ущерб для нас неприемлем, особенно в свете назревающих глобальных перемен — вы понимаете, что я имею в виду. Краткосрочный вывод — операцию "Горячая нефть" следует отменить.

— А долгосрочный?

— Долгосрочный вывод, — крючконосый холодно посмотрел на маленького высохшего старичка, задавшего вопрос, — нам следует или добиваться такого военного превосходства, которое позволит нам нанести гарантированно разоружающий удар, или действовать иными методами. В этом мире всё продаётся и всё покупается, в том числе и люди со всеми их страстями и страстишками — это доказано. В любом случае, вопрос о правах на арктический нефтеносный шельф не закрыт. Этот вопрос очень важен уже сегодня, и станет ещё более важным в будущем — в самом ближайшем будущем, господа.

— Если нельзя сломать входную дверь, возле которой стоит вооружённый охранник, надо залезть через форточку, — на бесцветных губах высохшего старичка появилась гримаса, которую с известной натяжкой можно было считать улыбкой. — Итак, доводим наше мнение до сведения господина президента?

Сидевшие за столом люди-мумии переглянулись и кивнули — молча.

"Ну, вот мы до тебя и добрались, — подумал Денис Изотов, старший лаборант научно-исследовательского института прикладной химии, рассматривая на свет коническую колбу, наполненную тёмной

жидкостью. — Ты дорого нам обошлась, особенно моей семье — Генка, старший брат, не вернулся из-под арктических льдов, мама поседела и до сих пор тихо плачет по ночам… И никто не знает, что случилось со спускаемым аппаратом "Мир-3": пропал — и всё. Обшаривать на такой глубине тысячи и тысячи квадратных километров океанского дна, изрезанного расселинами, — пустая затея, тем более что шансы найти кого-нибудь живым и спасти равны были нулю".

Образцы нефти, добытой со дна Северного Ледовитого океана, доставили в институт самолётом. Результатов анализа проб ждали на самом верху, и "очень серьёзные люди", как говорил завлаб, для пущей важности округлив глаза, но Денис знал, что работа предстоит привычная и несложная, и поэтому позволил себе полюбоваться пару минут маслянистой жидкостью в стеклянной колбе — ведь о ней столько говорили. А "очень серьёзные люди" немного подождут — Денис слышал о них достаточно, и потому не испытывал к этим людям трепетного уважения, хотя прекрасно понимал, что финансирование института нефтехимии (и в том числе его собственная лаборантская зарплата) зависела только от них.

"Несчастных случаев с батискафами больше не было, — думал он, поворачивая колбу, — с тех пор, как атомные подводные лодки Северного флота стали постоянно патрулировать приполюсный район. Так что, может быть, наших ребят просто пристрелили в каком-нибудь подводном ущелье — как в Калифорнии или на Аляске во времена "золотой лихорадки". Нефть — это ведь тоже золото, только другого цвета…".

Денис осторожно поставил колбу на лабораторный стол, повернул голову, и мысли его тут же приняли другое направление.

За прозрачной стеклянной стеной лаборатории — начальство считало, что такие стены повышают работоспособность сотрудников, знающих, что все их действия на виду, — лёгкой походкой шла девушка. Денис знал, что она работает в отделе контактов с общественностью, что зовут её Элей (полное имя — Эльвира, а институтская молодёжь называет её "Эллочкой-людоедкой" или "Эльвирой — Повелительницей Тьмы", причём "людоедкой" Элю называли бесповоротно отвергнутые ею ухажёры, а "Повелительницей Тьмы" — те, кто ещё не оставил надежду добиться от неё взаимности), что она не замужем (во всяком случае, официально), но на этом его познания и кончались: девушка была для него так же недоступна, как далёкая звезда Арктур в созвездии Волопаса. Денис не знал, как к ней подойти, что не мешало ему пребывать в состоянии тихой влюблённости в красавицу-пиарщицу — неудивительно, что одно лишь мимолётное появление "Повелительницы Тьмы" выбивало парня из колеи.

Эльвира ни в коем случае не нарушала принятый в институте строгий дресс-код — никаких тебе голых пупков, вызывающе коротких юбок, полуобнажённых грудей в тандеме с полупрозрачными кофточками, — но истекавшие от неё флюиды с легкостью пронизали бы свинцово-бетонную защиту атомного реактора, непроницаемую для гамма-лучей. А походка у "ведьмы" была такой, что от неё кружились головы не только у молодых парней, но и у почтенных учёных мужей и добропорядочных отцов семейств.

"Людоедка" уже скрылась за поворотом, а Денис всё смотрел ей вслед. Задумавшись, он опёрся локтем о край стола, рука соскользнула, и колба с нефтью повалилась набок.

Реакция (служба в морской пехоте и занятия восточными единоборствами не прошли даром) не подвела — Денис успел перехватить злополучный сосуд и не допустил его падения на пол, что неминуемо привело бы к разливу нефти, к загрязнению окружающей среды и к разносу со стороны завлаба, помешанного на чистоте и стерильности. Колба устояла, только немного маслянистой чёрной жидкости выплеснулось на стол и на ладонь лаборанта.