Будет день - И. А. Намор
– Rue Maitre Albert, двадцать три, – даже, несмотря на помехи, обычные для здешних допотопных сетей, Ицкович узнал голос Виктора и сразу же успокоился. Мандраж прошел, голова очистилась, и чувства как будто обострились. Во всяком случае, Олегу показалось, что краски стали ярче, воздух прозрачней, а звуки и запахи достигли той степени насыщенности, когда еще чуть – и начнет тошнить.
– Понял, – подтвердил он прием.
– Rue Maitre Albert, двадцать три, – повторил Федорчук.
– Скоро будем, – сказал Олег, уже прокручивая в уме наиболее короткий маршрут. – Отбой, – и положил трубку.
«Ну вот и все. Теперь начать и… кончить», – бросил на столик деньги и ровным, но быстрым шагом вышел из кафе.
13.02.36 г. 11 ч. 08 мин.
– Скоро будем… Отбой.
Виктор услышал в трубке гудки и вернул ее на место.
– Благодарю вас, – кивнул он хозяину чайной, куда заглянул в поисках телефона.
– Чашку чая? – предложил розовощекий старичок.
«А пуркуа бы и не па? – пожал мысленно плечами Федорчук. – Времени все равно вагон и маленькая тележка…»
– У вас есть красный юннаньский чай?
– Разумеется, месье! – всплеснул руками хозяин. – Недавно привезен, чудный крупный лист… Пирожное? Шоколад?
– Какой шоколад у вас есть? – Виктор сел за столик и достал сигареты.
– Бельгийский, месье, – с гордостью сообщил толстячок.
– Ну что ж, – Виктор вытряхнул из пачки сигарету, прикурил от чадящей зажигалки – «Хреновый бензин», – и снова посмотрел на хозяина заведения. – Красный чай и два трюфеля.
13.02.36 г. 11 ч. 15 мин.
Когда с салатом было покончено, Борис Саулович заказал еще порцию, а также cervelas – большую толстую сосиску, разрезанную вдоль на две части и политую особым горчичным соусом. Пива оставалось еще много, а маршал задерживался. Но это была не его, Вула, забота. Личную охрану Тухачевского осуществляли совсем другие люди.
Пока суд да дело, он продолжил изучать улицу за окном. Вообще-то Борис Саулович предпочел бы сейчас закурить свою трубку или, на худой конец, папиросу, но не желая выделяться – достал сигарету. Достаточно уже было и того, что его французский оставлял желать лучшего. Впрочем, акцентом и ошибками в грамматике в Париже никого не удивишь.
Размышляя о Париже и населяющих этот сумасшедший город людях, Вул затянулся еще раз и обнаружил, что «вытянул» сигарету в три затяжки.
Н-да… – вздохнул Борис Саулович, и в этот момент в брассерию вошел новый посетитель, показавшийся Вулу знакомым.
Человек был похож на таксиста.
«Но если зверь напоминает кошку и мяукает, то, скорее всего, это кошка… Таксист. А?!»
Точно! Это был тот самый таксист, что привез Фервака. Те же моржовые усы, кепка и пиджак с поддетым под него шерстяным свитером.
С минуту Вул размышлял, является ли появление таксиста в брассерии чем-то особенным, но вопрос – при ближайшем рассмотрении – оказался лишенным смысла. А что, собственно, произошло? Таксист доставил клиента и не уехал, а зашел перекусить или выпить пива в ближайшее заведение. И что? Не в «Веплер» же зашел, кафе ему явно не по карману, а в пивную.
«Может быть, он всю ночь работал, а сейчас уже одиннадцать…»
Между тем, таксист спросил у гарсона «plat du jour»[8] и «une demi-blonde»[9] и закурил вонючую сигаретку. Говорил он по-французски гладко и быстро, но с сильным «рязанским» акцентом. Впрочем, наметанным глазом Вул довольно быстро определил, что человек этот слишком молод, чтобы успеть поучаствовать в гражданской войне, но хочет почему-то казаться старше своих лет. Это – по большому счету – было единственным подозрительным пунктом. Все остальное превосходно подходило к имевшим место обстоятельствам. Даже то, с каким аппетитом тот принялся уплетать поданный ему cassoulet[10].
«Таксист!» – окончательно решил Вул. И как раз в этот момент к кафе подъехали три черных посольских автомобиля, а выскочившие из них крепкие ребята из личной охраны прикрыли выходящего на тротуар Тухачевского.
– Что за шишка? – спросил таксист, кивнув на окно.
– Не знаю, – пожал плечами Вул.
– Интересно, – таксист еще несколько секунд смотрел в окно, потом хмыкнул нечленораздельно в густые, сивые от проседи усы и вернулся к еде.
13.02.36 г. 11 ч. 20 мин.
«К нам приехал, к нам приехал… Михал Николаич дорогой…» – Конечно, будь у нее оптика, все стало бы, наверное, проще, но и без снайперского снаряжения можно попробовать достать маршала прямо сейчас. Это, разумеется, была бы стопроцентная глупость. Попадет или нет – неизвестно, а операцию, с таким трудом спланированную и выведенную на финишную прямую, наверняка сорвет.
«Значит, что? Будем ждать», – Ольга поглубже натянула шапочку и пожалела, что у куртки нет капюшона. По крыше гулял сырой холодный ветер, и уйти нельзя. Бывало, когда-то она бегала и стреляла на соревнованиях в дни и похуже этого парижского февраля. Но, с другой стороны, и она была тогда моложе.
«Моложе… И смех и грех! Все время забываю, сколько мне лет!»
Если честно, забывала она об этом крайне редко, а если и забывала, то не то, что ей теперь двадцать четыре, а как раз наоборот. Это она кокетничала сама с собой и в то же время понимала, конечно, что кокетничает. Но по сути, факт: быть снайпером тяжело и порой неприятно. Витя сидит в чайной – «Мне сверху видно все, ты так и знай!» Степан в пивной, Олег где-то едет еще, сидит в авто, там не дует, Танька и вовсе в Москве. А она тут, на крыше, как прыщ на заднице, и кто тогда дурак, вернее, дура?
«Дураков не сеют и не пашут, а дуры… дуры сами ложатся».
13.02.36 г. 11 ч. 27 мин.
Рагу оказалось вполне приличным, и Матвееву даже не пришлось изображать волчий аппетит. Да и пиво очень неплохое, хотя если бы был выбор, он предпочел бы бельгийское, австрийское, на худой конец, чешское. Все-таки французы знатные виноделы, а не пивовары…
«Хотя и пивовары, кажется, тоже… А мужик-то здесь не просто так!»
Безусловно, знать наверняка, что держит именно в этой пивной в такое, можно сказать, детское время этого крупного и хорошо одетого немолодого мужчину, – невозможно. Но что-то здесь явно не так, и Матвеев решил исходить из худшего.
Сам он покидать пивную пока не собирался. Во всяком случае, мог себе позволить досидеть здесь