Александр Золотько - Последняя крепость Земли

– Я привыкну, – пообещал капитан. – Даже сильные запахи перестают восприниматься, когда…

– Эти – не перестают. Вот уже десять лет воняет по всей Земле. Десять говняных лет. Вы, наверное, даже и не помните, как это – чистый воздух, без вони…

Пфайфер понимал, что его понесло, что ничем хорошим этот разговор не может закончиться.

Наверное, он действительно устал.

– Свой телефон вы также выбросили? – спросил капитан ровным, ничего не выражающим голосом.

Пфайфер сдвинул рукав куртки, демонстрируя пустое запястье.

– Иначе мы общались бы в травматологии.

Капитан протянул к Пфайферу левую руку, в воздухе над блоком телефона замерцала голопанель.

– Позвоните с моего телефона к себе в агентство.

– И что?

– Просто позвоните.

– Да, – ответила Даша, как только Пфайфер набрал номер.

– День добрый, – сказал Пфайфер.

– Здравствуйте, Генрих Францевич! – обрадовалась Даша. – Я вас разыскиваю целый день. Тут все так переволновались в связи с этой катастрофой. Вы с Женей в рубашке родились! Я как узнала, что вы в последний момент получили новое задание, в клинику, прямо камень с сердца упал. Ксюшку сгоняли на место катастрофы, так она, дура, такого начирикала, что пришлось переозвучивать прямо здесь, на пульте… Представляете? Все вагоны, говорит, уничтожены, взрывы… Главный сказал, что это нервы. Она впервые попала в такое, вот и поплыла… Жаль только, что ваш первый информпакет посыпался, тот, что вы через Сеть перегоняли. О клинике, обзор.

– Посыпался?

– Администратор клянется и божится, что это не мог быть вирус, говорит – железо у вас сбойнуло. Но это ничего. Вы же теперь в клинике недели на две? Все переснимете… И… – Даша понизила голос: – Там не может быть Братьев? Если сможете, лично для меня… Я бы хотела…

– Дура, – сказал Пфайфер, – знаю, чего бы ты хотела. Ты хоть касеевские материалы о Территории смотрела? О таких, как ты, хотелках?

– Это называется ксенофобия, – не обидевшись, ответила секретарша. – Я хотела бы работать с Братьями, что здесь такого? Переводчицей, например. Или экскурсоводом…

Разговор был старый, грустный и глупый. И совершенно не имел смысла – Даше хотелось. Собственно, все их агентство работало для того, чтобы людям хотелось. Сосуществования и Сближения.

– Нам будет нужна аппаратура и…

– Командировочные вам выслали, – радостно сообщила Даша. – Железо – везут. Саня везет. А там Женя далеко? И чего вы звоните с чужого телефона? И…

– Женя занят, работает с… – Пфайфер покосился на капитана, – с властями. Освободится – перезвонит. Шефа, как я понимаю, нет?

– Его вызвали… куда-то вызвали наверх. А вы там не увидите?..

Пфайфер отключил связь.

Капитан опустил руку.

– Из военной прокуратуры, говоришь? – осведомился Пфайфер недовольным тоном. – Об убийстве, говоришь?

– Говорю, – спокойно кивнул капитан. – А что мне остается?

– А если бы я чего-нибудь ляпнул Дашке?

Капитан промолчал.

– Запаздывание сигнала, – засмеялся Пфайфер. – На сколько?

– Секунда.

В дверь палаты снова постучали.

– Просто проходной двор какой-то, – покачал головой Генрих Францевич. – Войдите.

Молча вошли два санитара, молча поставили возле окна кровать и молча вышли, стараясь не глядеть на капитана.

– Это для меня? – спросил Пфайфер.

– Нужно же вам где-то спать эти две недели, – развел руками капитан. – Это клиника, а не отель. И находится она практически на Территории, так что гостиниц нет. Располагайтесь, отдыхайте.

Капитан встал со стула, пошел к мониторам и даже протянул руку за своей серо-зеленой коробочкой, но замер, словно решаясь на что-то. Потом вернулся к кровати.

– Вы тут очень вызывающе говорили о вони… О том, что воняет от Братьев…

– Могу повторить, – с готовностью сообщил Пфайфер. – Даже под протокол. Вы же пишете наш разговор. Вот ручка в кармане халата очень напоминает сенсор кадра. Повторить погромче?

– Коллегу разбудите.

Пфайфер оглянулся на Касеева, посмотрел на часы.

– Вы считаете, что Территории созданы Братьями для того, чтобы держаться от людей подальше?

– А вы считаете иначе?

– Я не считаю, – сказал капитан. – Я знаю. Первые несколько месяцев после Встречи Территорий не было. Вначале пошли активисты Контакта… очень им хотелось побрататься… Потом… потом полезли мстители, но с ними, в общем и целом, справились легко. А вот потом…

Дети. Почему-то решили, что дети гораздо легче вступят в контакт с иным разумом, чем взрослые. Спасибо Спилбергу и его «Инопланетянину». В режиссера потом трижды стреляли.

Но до этого считалось, что детям будет проще. И не запрещали, а местами даже поощряли прогулки к Братьям. Особенно когда стало известно, что их женщины и дети (рекомендовалось именно так называть – женщины и дети Братьев) уже высадились. Эта идея умиляла всех – играющиеся дети, наши и Братьев. А потом руки, протянутые друг к другу, а потом и Сосуществование и Сближение как начало Полного Слияния.

Первым оказался француз. Десятилетний мальчик по имени Пьер. О его гибели стало известно всем. И то, что дети Братьев в своей детской непосредственности несколько часов убивали мальчишку, и что тело потом пришлось хоронить в закрытом гробу – это тоже узнали все. И сразу.

Но и это было не самое страшное. Самым страшным… смертельным оказалось сообщение о том, что Братья, компенсируя гибель ребенка, передали его родителям… дали нечто, выкупленное потом правительством Франции, что сделало безутешных родителей очень неплохо обеспеченными людьми.

Потом дети Братьев заиграли до смерти семилетнюю Фатиму… Была выплачена вира… Словечко из глубокой древности, означающее плату за кровь и за обиду, оказалось очень уместным. Братья, естественно, не попадали под действие земных законов, но были готовы возмещать.

А люди были готовы отправлять своих детей к Братьям, поиграть. Можно отправить одного своего ребенка на мясо, чтобы остальные дети… Одно условие – ребенка именно своего. Братья очень строго требовали, чтобы вира шла только родственникам. А когда одно из государств попыталось виру изъять…

Остальные поняли, что лучше этого не делать.

Появились Территории и Границы…

– И выходит, – закончил капитан, – что воняет не столько от Братьев, сколько… Вы меня простите, но Братья – это только повод смрада на Земле, а не причина.

Капитан забрал свою коробочку и, не прощаясь, вышел из палаты.

Генрих Францевич некоторое время сидел, молча глядя перед собой. Потом еще раз обработал глаза Касеева, расстелил на своей кровати постель и лег. Свет в палате померк.