Игорь Подгурский - Т-34 — амазонский рубеж
Обоюдная ненависть широко расплескалась по монгольским степям. Жалость с обеих сторон была растоптана и выброшена за ненадобностью. Не жалели ни себя, ни врагов. Доблестные красноармейцы генерала Жукова ходили в штыковые атаки, крошили японцев, поспешно окапывавшихся в степи, выжженной солнцем, и резались врукопашную с самураями на берегах Халхин-Гола. А в это время люди Канунникова, не привлекая лишнего внимания, выпотрошили монастырь. Что они искали и что нашли, так и осталось тайной. Всех монахов вместе с трофеями вывезли в закрытых грузовиках в сторону советской границы.
В степи еще не успела осесть пыль, поднятая автоколонной, как монастырь со всеми пагодами и другими постройками сровняли с землей мощным артиллерийским огнем, поддержанным авиаударом с воздуха сталинскими соколами. Из контрразведки 1-й армейской группы поступили данные и координаты места, где «японские милитаристы в последней агонии стягивают силы для контратаки по советским войскам». Угроза прорыва была ликвидирована получасовым огневым валом из металла и взрывчатки. Монастырь «Логово Громового дракона» перестал существовать. Ученые-боевики Канунникова радикально рубили концы.
…Отто перевернул еще несколько страничек. Сейчас он бегло проглядывал протокол допроса резидента ГПУ. Он жил во Львове под именем Анджея Романтовского, выходца из Варшавы. Незаметный поляк держал небольшую кофейню почти в центре города. Идеальное прикрытие для нелегала. Здание, в котором она располагалась, стояло над одним из бесчисленных ходов, ведущих в старые катакомбы под городом. Вход в подземелья находился в подвале кофейни, замаскированный старым хламом. Город стоял на фундаменте из горных пород, изрытых ходами, как швейцарский сыр. Часть из них была делом рук человека, добывающего известняк для постройки домов. Другие ходы имели природное, карстовое происхождение и тоже могли быть «воротами». Оставалось найти дверь и подобрать к ней ключик.
Резидента без лишнего шума и стрельбы — все-таки Европа — вывезла спецкоманда из бойцов диверсионного батальона «Эббингауз», переодетых польскими железнодорожниками, накануне входа советских войск в город. После подписания пакта Молотова — Риббентропа две державы, бряцая оружием, начали бойко делить между собой лакомые кусочки территории.
Из протокола допросов следовало, что особая группа из семи человек ведомства Канунникова — в нее входило еще трое профессиональных спелеологов — ограбила городской краеведческий музей. Их интересовала коллекция окаменевших яиц динозавров, одна из самых полных в Европе, и несколько потемневших от времени деревянных табличек с вырезанными на них текстами. Что они искали в катакомбах, резидент не знал или не успел рассказать. Остановилось сердце. Следователи так и не смогли выбить из него всю только ему известную информацию. Костоломы из гестапо всегда работали топорно, в основном полагаясь на примитивную грубую силу.
С легким шорохом перевернута еще одна страница. Важный документ с угловым штампом по линии транспортного НКВД. Хотя на первый взгляд не представляющий никакого оперативного интереса. Справка о доставке в Москву спецэшелона со статуями мраморными, фарфоровыми и железными, а также гипсовыми копиями-оттисками с наскальных рисунков пещерных людей. Спецэшелон формировался в пути. Первые два вагона отправлены со станции погрузки 11-й танковой бригады, сражавшейся с японцами в районе реки Халхин-Гол. Остальные прицеплялись в пути. Вагоны были опломбированы и охранялись спецконвоем. К документу прилагается расписка получателя — размашистая подпись Канунникова.
Выходит, чекисты не только в Монголии охотились за окаменевшими диковинками и всем, что связано с реликтовыми ящерами, но еще и основательно перетряхнули катакомбы Львова. Если совершить экскурс в историю, можно найти упоминания, что Хранителем края, где построили этот город, был мудрый дракон. В отличие от своих кровожадных сородичей из сказок, крылатая рептилия была живым кладезем уникальных знаний и людей не трогала, время от времени помогала им, а с некоторыми даже водила дружбу. Такое вот невмешательство в дела человеческого племени, граничащее с высокомерной снисходительностью. Сам город, по тем же преданиям, построен на месте его не то гнезда, не то могилы.
Разрозненные документы, по отдельности представляющие из себя набор бессмысленных нагромождений диковинок, складывались в оперативную разработку, отражающую титаническую работу ведомства Канунникова. Оставалось ответить на один вопрос. Какую цель поставили перед собой чекисты? Ответа не было. Это вызывало глухое недовольство, переходящее в раздражение. В целостной картине, сложившейся из кусочков мозаики, так долго и бережно собираемой, не хватало важного элемента. Одного, максимум двух.
Отто выложил на стол из папки еще несколько ветхих листов. Вроде бы ничего интересного — безобидный список, содержащий записи в гостевой книге гостиницы «Москва» о распределении номеров для делегатов первого съезда Комитета советских славяноведов. Стоит сказать, в образцово-показательном гостиничном комплексе кого попало не селили, только партийных бонз и идеологически значимые фигуры передовиков-ударников. Номер в гостинице означал сопричастность к власти, автоматически причисляя простого шахтера или ткачиху к списку «красных небожителей». Осчастливленных были десятки в стране с населением в сто с лишним миллионов.
Со всего Советского Союза в столицу собрали знатоков древних языков и наречий, на которых разговаривали вятичи, кривичи, болотичи. Все те предки славян, из языка которых, сплавившись в одно целое, образовался русский язык. Чем же так заинтересовал штурмбаннфюрера список делегатов? Одним из второстепенных вопросов, поставленных перед учеными на повестке дня съезда, была задача перевода надписи, вырезанной на деревянной табличке под изображением летящего дракона. Официально связка деревянных табличек, именуемая историками «Веды», считалась фальшивкой, утерянной в смутное время Гражданской войны. Но, похоже, какая-то из дощечек уцелела. Она была написана на языке, предшествующем языку древних славян. Профессуре надо было сделать перевод так, чтобы особенности текста не были искажены. В помощь к работе по расшифровке было предложено воспользоваться табличками, экспроприированными из краеведческого музея Львова. Их опознал один из лингвистов, имевший глупость поделиться своими знаниями с коллегами в перерыве между заседаниями. Он стал единственным человеком, не дожившим до конца съезда. Старый ученый плохо видел и умудрился попасть под машину, когда неосторожно переходил дорогу. Представителем от Академии наук, официально являвшейся организатором слета, был все тот же Канунников.