Деньги не пахнут 3 - Константин Владимирович Ежов

– Говорят, с "Генезисом" удалось выжать шестьсот тридцать процентов? И причём поставил всё! Для такого, как ты, это дерзко! – голос Прескотта звенел откровенным удивлением.

В этих словах ясно чувствовался оттенок: "для такого, как ты" значило не что иное, как "для русского". Подобные уколы давно перестали ранить – раздражало другое: слух о том, что вложено всё до последнего, распространялся слишком свободно. В мире инвестиций такой поступок считался красным флагом, признаком безумного риска. Осторожные люди от подобных историй шарахались.

– Это тебе Мосли рассказал? – прозвучало в ответ с лёгкой тенью подозрения.

– Нет, – отмахнулся Прескотт. – Знаешь Джонатана Блейка?

Имя прозвучало впервые.

– Не доводилось.

– Неудивительно. Вы из разных отделов. Он MD в ритейл-дивизионе. Именно он возглавлял сделку, когда мы сеть продавали.

Значит, слух пошёл оттуда. Из уст управляющего директора такие истории выглядели весомо, почти как печать доверия. На лице невольно появилась улыбка – пусть информация и искажена, но источник солидный.

– И правда есть алгоритм с точностью восемьдесят процентов? – глаза Прескотта блестели любопытством.

– Хорошо осведомлён.

– Признаюсь, не до конца верю, – засмеялся он, – но Блейк клялся, что это правда. Расскажешь принцип?

Началось объяснение – сухое, чёткое, выверенное. Но на полуслове Прескотт, словно устав слушать, резко сменил тему и с жаром бросил:

– Запомни: в ближайшие десять лет весь инвестиционный мир будет крутиться вокруг медицины.

Его слова не были пустыми.

– Бэйби-бумеры, – продолжал он, размахивая рукой. – Самая богатая прослойка. А куда они понесут деньги? В больницы! Потому у нас в "Херитидже" настоятельно рекомендуют треть всех активов вкладывать в здравоохранение.

Он говорил долго, увлечённо, сыпал прогнозами и цифрами, словно сам уже строил госпиталь будущего. Слушалось это больше как лекция, чем как разговор – и казалось, что мнение собеседника его не интересовало. Ему важнее было показать осведомлённость, блеснуть пониманием трендов.

– Честно говоря, – наконец признался Прескотт, – на рынок акций вышел недавно. До этого – сплошная недвижимость. Нашему поколению с молоком матери вбивали: фондовый рынок – это казино. Родись чуть позже… кто знает, где бы был.

И в этих словах звучала истина. Воспитание, эпоха, окружение – всё это формировало стиль инвестиций куда сильнее, чем учебники или цифры на экране.

Америка просыпалась медленно, и вместе с ней оживала память о поколениях, переживших бури и кризисы. Одни когда-то держались за недвижимость, другие – за золото или облигации, а самые молодые теперь, увлечённые грохотом криптобирж, с азартом бросались в виртуальные монеты и акции технологических компаний. У каждого поколения – своя привычка, своя зацепка за стабильность.

Бумеры в Соединённых Штатах несли на плечах шрамы стагфляции семидесятых и обвал "Чёрного понедельника" 1987 года, поэтому и тянулись к надёжным активам, словно к тихой гавани. Прескотт не был исключением. Своё состояние он складывал по кирпичикам в сфере недвижимости, аккуратно и основательно, пока доходность не перестала расти. Тогда он решился войти в мир акций – поздно, но достаточно удачно, чтобы в итоге обзавестись собственным семейным офисом.

– В биотехе и фарме всё решают первые деньги, – говорил он, словно читал лекцию. – Сегодня фармгиганты практически всё начальное исследование отдают на аутсорсинг. Главное – глаз набитый. Вот глянь на мой портфель: успех тридцать процентов. Среди стартапов это почти чудо, не находишь?

– Тридцать процентов – невероятный результат, – прозвучало в ответ.

– Ха-ха, может, везение новичка. Но однажды сорвал куш – двадцать четыре раза от вложенного на одной-единственной бумаге! – Прескотт вскинул подбородок, глаза сверкнули довольством.

Здесь и крылась причина его азартного блеска. Случайная удача, внезапный выстрел, подаривший сладкий вкус непобедимости. Он продолжал уверять, что это просто интуиция, "чуйка", но за словами явно слышалось другое: "Разве не думаешь, что у меня талант?"

Так рождается опасное заблуждение. Инвестиции кажутся простыми и щедрыми к новичкам. Две кнопки: "купить" или "продать". Две дороги: вверх или вниз. Даже полный профан получает шанс – пятьдесят на пятьдесят. Ни в музыке, ни в спорте, ни в кулинарии нет такой стартовой планки. Там начинаешь с нуля и годами набиваешь руку. А на бирже неопытный игрок может внезапно разбогатеть одним точным щелчком мыши.

Но за этим скрывается простая правда: и обезьяна с монеткой достигнет того же результата.

Опасность же в другом: первые победы внушают иллюзию, будто с каждым днём мастерство растёт, и завтра вероятность успеха станет не пятьдесят, а восемьдесят процентов. Ложная мечта. Даже матерые управляющие фондами, живущие этим десятилетиями, держатся на уровне шестидесяти процентов, и то лишь благодаря колоссальному опыту и дисциплине. Настоящие профессионалы давно смирились: ошибки будут всегда, половина шагов окажется в пустоту. Но искусство не в количестве попаданий, а в том, чтобы в редкие удачные удары вложить всё, отжать максимум, пробежать дистанцию до конца.

Новички же, напротив, бросаются на всё подряд – суетливо, без расчёта, разменивая деньги на десятки ставок, словно дети, что гоняются за каждой падающей снежинкой. Конец у такой игры почти всегда одинаков – пустые карманы и горечь поражения.

Озвучить эту мысль прямо было бы верхом бестактности. Потому на лице расцвела вежливая улыбка, а из уст полились осторожные комплименты:

– Невероятный талант. С таким чутьём грех соперничать – боюсь, могу и без работы остаться….

– Ха-ха, не стоит так уж рассыпаться в похвалах, – отмахнулся Прескотт, но по блеску глаз было ясно: слова пришлись по душе.

Разговор тек плавно, словно лёгкое течение, и в нужный момент прозвучала давно заготовленная фраза:

– Кстати, видел среди ваших вложений одну интересную компанию… "Теранос".

Именно тут глаза Прескотта засияли особенно ярко.

– Ах, Теранос! Акции этой компании выбирались лично!– голос Прескотта зазвенел самодовольством, словно хруст бокала в тишине.

Сомнения, однако, витали в воздухе: слишком уж чувствовалась рука Реймонда, будто именно он подбросил богатому инвестору идею о молодой звезде, привлекающей внимание именитых фигур.

– Удалось ли познакомиться с Холмс лично?

– Нет, пока что.

– Ха-ха! Ну, когда это случится, сразу поймёшь. Вот где настоящее обаяние. Говорят, Стив Джобс обладал такой же силой – умением искажать реальность….

Сравнение с Джобсом прозвучало почти как обряд инициации. В каждом поколении находятся мечтатели, которые упорно ищут "нового Джобса". Но подобные гении появляются лишь вопреки логике, как редчайшие отклонения от нормы. Настоящий следующий "выдающийся" скорее всего окажется