Дмитрий Светлов - Право на власть
– Зачем? Не в свинарник же тебя посылать!
– В центральном помещении сидит шаман! – благодарно прошептала девица.
Уже хорошо. Норманн крадучись перешел в спальню хана, затем в сектор приема личных друзей, затем осторожно отодвинул ковер. Сутулый старичок, стоя на коленях, с маниакальной методичностью колотил кулаками по ковру, выкрикивая при этом одно и то же слово.
– Ты меня звал? – Норманн вошел с усмешкой на губах.
Короткий взмах меча, и голова в засаленной шапчонке покатилась по ковру. Хан Увек хорошо просматривался через шелк. Он величественно восседал на маленькой лохматой лошаденке. А круп-то этой скотины буквально упирается в шатер! Да что тут думать, прыгать надо! С коротким разбегом Норманн зафигачил коняге сапогом под зад, та с места в галоп. Хан конечно же удержался в седле, да только его лихой выезд был воспринят личной охраной как атака. Монголы с визгом и улюлюканьем рванули следом, ну а Норманну ничего не оставалось, кроме как, размахивая мечами, броситься вдогонку.
Что ни говори, но степняки показали себя отважными воинами. Не прошло и двух часов после захвата стойбища, а конный отряд в три сотни сабель в отчаянной атаке попытался выбить пришельцев.
– Князь! – на бегу взволнованно закричал гонец. – Поганые лавой идут!
– Речан! Расставь лучников между корзинами, пусть начинают стрелять при первой возможности.
– Я понял! Где корабельщикам встать?
– Собери толпой перед входом, по моей команде они должны уйти за юрты.
– Нам что делать? – внешне спокойно спросил Ульфор.
– Собирай своих воинов, сейчас начнем веселиться.
Придуманная экспромтом засада сработала на все сто. Норманн прибежал к въезду в стойбище, когда до всадников оставалось не далее полукилометра. Самые нетерпеливые лучники уже начали пускать стрелы, а преградившие дорогу корабельщики скептически оглядывались, пытаясь представить возможное развитие событий. Приближение кавалерийской лавы завораживало своей динамикой. Монголы гнали коней с беспощадной жестокостью. Вот стрела ударила лошадке в бок, бедное животное начало замедлять галоп, но наездник принялся ее нещадно хлестать, пока обессилевшая от потери крови лошадь не рухнула на землю. Засмотрелся, однако, пора.
– Всем в стороны! Освободить дорогу!
Корабельщики проворно нырнули за укрытия, поджидая реакции всадников на подготовленный сюрприз. Расчет Норманна полностью оправдался: монголы неслись на всем скаку в свое родное стойбище, а оказались в длинном коридоре из жердей, конских шкур и затертых до дыр ковров. Если наездники понимали хилость ограждения, то лошади воспринимали преграду как непреодолимое препятствие. Дружный удар норвежцев и корабельщиков не оставил нападающим для раздумий даже мгновения. Статичные, да еще и скученные всадники оказались совершенно беспомощными против пехоты. Понимая это, монголы попытались спешиться, но их сразу прижимали к земле и притягивали ремешками руки к ногам.
– Ловко, а! – прокомментировал Норманн завершение неначавшейся битвы.
– Умеешь ты на ровном месте каверзу придумать! – восхитился Речан.
– Будто сам не знаешь, что лошадь не баран, головой в закрытые ворота биться не будет.
– Это каждый знает, да не всякий додумается на пути кавалерии поставить простую завесу.
– Вот уж неправда! Ты сам как против конного стоишь?
– Нам на суше редко приходится биться, с верховыми поступаем просто, перед лошадиной мордой плащом махнул, затем седока за ногу.
Речан прав, расцвет кавалерии наступит при массовом применении огнестрельного оружия. Сейчас одинокий воин с копьем без проблем отобьется от двух верховых. И флажок на кончике копья крепят не ради забавы, а для лошади, чтоб она в горячке аллюра вовремя увидела угрозу для собственной лошадиной жизни.
– Ну ладно, здесь и без нас справятся. Пора людей за скотом посылать да место для коптилен подыскивать.
– Ты вот что, – Норманн вспомнил загаженный склон холма, – вели забросать юрты кишками и прочими отходами.
– Хочешь поганых с насиженного места согнать? А что, правильное дело, отсюда вся река как на ладони.
Вообще-то о стратегии Норманн не думал, он всего лишь желал отомстить за изгаженные сапоги.
– Что там за крик? – насторожился Речан. – Пойдем, глянем, как бы между собой не задрались.
Пленных согнали в центр стойбища, ханский шатер уже убрали, даже конские шкуры успели унести. Большая группа монгольских воинов что-то ожесточенно кричала, по всей видимости, угрожала карами. Норвежцы без видимых эмоций подхватывали крикунов под руки и с разбега бросали с обрыва.
– Зачем это они пленников в реке топят? – поразился Норманн.
– Кому нужен буйный раб? Таких никто не купит, да и в пути с ними сплошная колгота.
– А, вот ты где! – воскликнул Ульфор. – Пойдем трофеями похвастаюсь, тебе обязательно надо это увидеть.
– Мы схорон нашли! – добавил Геланд. – Они под стойбищем пещеру вырыли и сносили туда воровскую добычу.
– Может, это собранная мзда за ярлыки? – неуверенно ответил Речан.
– Поэтому и зовем, у тебя не должно оставаться сомнений. Стойбище промышляло разбоем!
– Не поверю! – настаивал Речан. – У них нет ни одной лодки!
– Погоди, а караванные пути не проходят поблизости? – спросил Норманн.
– Бывает, когда Итиль в этих местах совсем мелеет, караваны идут напрямую в Рязань.
Выкопанная в песчанике пещера оказалась заполнена персидским, генуэзским и русским транзитным товаром. Традиционная транспортная упаковка не оставляла сомнений в разбойном захвате спрятанных богатств.
– Речан, приведи сюда пленных генуэзцев, они должны засвидетельствовать факт нападения на купцов.
– Нам-то какая выгода? Сами заморских гостей ограбили, а на других пальцем показываем!
– Мы вправе грабить на чужой земле, здесь хан Узбек обязан защищать торговые караваны!
– Надо бы список составить, – заметил подошедший Ахилл.
– А что, верная мысль! Генуэзцы не упустят своего шанса посадить хана на счетчик.
– Доверь это дело мне, я для них нейтральный иностранец.
– Судя по хитрой физиономии, ты явно что-то придумал.
– Всего лишь продолжение твоей генеральной линии. Позволю купцам увеличить список найденных товаров.
Покидая стойбище, Норманн не забыл установить шест с лошадиной головой и привязанными крест-накрест передними конскими ногами. Простенькая работа потребовала серьезного напряжения сил. Вокруг было черно от полчищ жирных мух. От нестерпимой вони гниющих остатков он чуть было не потерял сознание.