Андрей Саргаев - КОРМУШКА

На заднем сиденье что-то шевельнулось, и я резко отшатнулся, захлопнул дверь. Андрей шагнул ближе и направил ружьё на "Тойоту".

- Там?

- Ага, сзади…

- Откроешь? А я…

- Погоди, сам… У меня кучнее бьет.

- Хорошо.

Сын тихонько, кончиками пальцев вытянутой руки, потянул ручку на себя. Тишина… Только дрогнуло свёрнутое одеяло и послышался еле-еле слышный, на грани восприятия, писк. Я ещё толком ничего не понял, а Андрей уже забросил двустволку за спину и потянулся внутрь.

- Здесь ребёнок, пап. Маленький совсем.

Теперь понятно, зачем люди уводили стаю от машины. Пусть им хорошо там, на небесах. Не знаю как жили раньше, но умерли достойно, в бою. Спасая вот этого крохотного малыша. Там же на сиденье пузырёк с соской. В нём тёмно-желтоватая жидкость. Чай? Попробовал на язык и сплюнул - маковый отвар. Напоили заранее, ещё во время погони, чтобы уснул и не выдал себя плачем или движением. Господи, ну для чего нужно было тащить ребёнка в гарантированно самоубийственную поездку?

Тем временем Андрей откинул уголок одеяла, закрывающий лицо найдёныша. Малыш не открывая глаз заворочался и открыл рот, смешно захлопав губами. Орать не стал.

- Правильно, - одобрил сын. - Мужчины не плачут!

- Ты в его возрасте тоже не плакал - пароходной сиреной вопил. В багажнике вещи глянь - может быть перепеленать нужно?

- Сейчас, - Андрей передал свёрток мне. - Только я пелёнки менять не умею. Поможешь?

- Учись сам. Считай, что экзамен на звание молодого отца сдаёшь.

- Я?

- А чего такого? Когда-то надо. Почему не сейчас? От тебя внуков хрен дождёшься, а тут раз… и готово.

- Да, но… - по-моему, он не уловил иронии.

- Чай не девка, в подоле притащившая. Одинокий мужчина с дитём всегда вызывает уважение у женщин. Правда, пополам с жалостью.

- Нафиг надо, - Андрей был прикрыт дверкой багажника, потому его возражения звучали как-то неразборчиво и неубедительно. - О, смотри, целая сумка с молочными смесями! И даже памперсы!

Смотреть не стал - кто-то должен присматривать за местностью. Хотя разум и утверждал, что все тварёныши ушли за беглецами и потом остались валяться без голов на берегу озера, но жизненный опыт, основанный на воспоминаниях седалищного нерва, спорил с ним. Устраиваю малыша поудобнее на сгибе левой руки, прижимая тихонько к бронежилету. Симпатичная мордашка - на вид месяцев шесть. Плюс-минус недели две. Слава богу, в возрасте детей немного разбираюсь.

- А чего дальше делать? - Андрей захлопнул багажник и с любопытством естествоиспытателя разглядывал упаковку подгузников. - Может, ты?

- Нет уж… тренируйся.

- А-а-а… а давай!

Я положил ребёнка на капот и отошёл в сторону, продолжая наблюдать за улицей. Через пару минут, не меньше, за спиной раздался удивлённый возглас.

- Пап, так это же девчонка!

- Тем более.

- Что, тем более?

- А всё! Пошевеливайся, давай… папаша.

Андрей запыхтел, но воспитание не позволило высказать вслух всю полноту чувств. Справился довольно быстро.

- Дальше что? Грудью кормить не буду, нету её у меня…

- Поговори ещё! - и не оборачиваюсь. Пряча улыбку.

Девчонка. Девчонка - это хорошо. Это наше будущее. Если оно есть. Ладно, не отвлекаемся на лирику. Открываю дверку и лезу на водительское сиденье. Ключ в замке зажигания.

- Ну что стоишь? Залезай.

Сын смотрит непонимающе - за три года опасность езды на машине осознана настолько, что "Тойота" уже не воспринимается как средство передвижения. Добыча, трофей, с которого можно снять очень много полезного в хозяйстве - да. Но ездить - нет. Но придётся.

Чуть сдвинул кресло назад - покойный водила был меньше ростом. Поворот ключа - зажужжал бензонасос, стрелка топливного датчика показывает больше половины бака. Это хорошо. Чёрт, а где педаль сцепления? Ах да, коробка автомат… Заводим… надо же, заработала… мощно и почти бесшумно.

- Садишься или нет?

- Нахрена? - Андрей, не выпуская ребёнка из рук, садится сзади, кладёт свёрток рядом и опускает стекло.

- Застудишь девчонку.

- А стрелять как? Да я её ещё курткой прикрою.

- Как знаешь, - включаю заднюю передачу и "Ландкрузер" пятится, выбираясь на более-менее приличный кусок улицы. - Поехали!

Разворачиваюсь, въехав кормой в одичавшие смородиновые кусты, и выруливаю на асфальт. Левая рука привычно толкает вперёд рычажок поворотника. Надо же, столько времени прошло, как в последний раз сидел за рулём, а всё делаю на автомате. Взял левее - упавший забор, конечно, не ахти какая помеха такому танку, но поймать колесом ржавый гвоздь сотку - немного не то, что нужно именно сейчас. И резко вправо, под горку, где после двойного поворота начинается прямая дорога на Грудцино. Андрей молчал, но в зеркале заднего вида отражалось его лицо с нервно прикушенной нижней губой. И тревожные взгляды на малышку.

Ехать всего шесть километров. С одной стороны тянутся зарастающие березняком поля. Никогда раньше не понимал поэтов и ностальгирующих по берёзкам эмигрантов. Сейчас не понимаю тем более. Красиво. Да… белые стволы… шелест листьев под лёгким ветерком. Но они же - знак беды, знак брошенных полей и обезлюдевших деревень. Наверное, так же было почти сто лет назад, после гражданской войны.

С другой стороны - болотистая низина с разлившимся ручьём. Сразу за ним уходят вверх лесистые холмы. До Дуброво по-прямой - рукой подать, но нам в обратную сторону. А впереди, справа, кладбище синеет оградами. Старое кладбище, на нём уже не хоронят. Пробовали один раз, но тварёныши атаковали процессию, и хоронить пришлось та трёх человек больше. А ночью звери раскопали свежие могилы. Теперь кладут внутри деревенской территории, рядом с северной сторожевой башней. У нас тоже самое - жить хреново, а помереть - ещё хуже.

Да что всё о грустном? Тут же магнитола есть, сейчас музыку поставлю. Проигрыватель подмигнул синим огоньком и включился со средины песни, недослушанной прежними хозяевами "Тойоты". Я вздрогнул, услышав знакомые переливы гармони в проигрыше. Мистика… таких совпадений просто не бывает… не может быть. Но оно было. Из многочисленных динамиков - голос:

Где тёплый ветерок

Смотрит изумлённо,

Синие кресты

Помня поимённо…

Руки стискивают руль. Но песня звучит…

И все слова бесполезны,

И ничего не исправить.

Придётся в банке железной

Букет ромашек поставить.

Пускай стоит себе просто,

Пусть будет самым красивым,

На деревенском погосте

Страны с названьем Россия. ***

(*** Игорь Растеряев "Ромашки")

Ну что же мне так хреново? Настолько, что нажимаю на тормоза и лезу в боковой карман куртки, где лежит плоская фляжка с самогоном. Рука, откручивающая пробку, дрожит. Глоток… ещё один… Обжигающая жидкость прокатилась по пищеводу, оставив привкус дубовой коры и липового цвета. Не ожидал, что прошлое догонит и ударит так безжалостно. Именно эту песню я слушал дома в последний день. Слушал, а потом выключил комп и уехал на дачу. И больше не было ничего… Не стало прежней жизни, в один момент рухнувшей под ударом Нашествия.