Дмитрий Светлов - Право на власть
Норманн подкрался на расстояние одного прыжка с намерением сдернуть вожака с неказистой лошадки и предъявить его остальным в качестве заложника. Рывок, и… увы, пониобразное животное в последний момент попыталось куснуть, за что получило хорошую плюху в ухо. Коняга с копыт, а главный монгол злобно заверещал. Не успели его сапоги коснуться земли, как у шустрого гада в руке появилась сабля. Норманн метнулся к входу в шатер, и хан оказался у лучников на линии выстрела. Отлично, теперь монголы не рискнут пустить стрелу! Подавляя наваливающийся страх, с нарочитой медлительностью достал свои мечи, затем имитировал правым поперечный рубящий удар в голову и следом левым удар снизу вверх. Как и ожидалось, хан попытался поднырнуть под руку и сблизиться для удара более короткой саблей, в результате упал на землю с разрубленной грудью. Лучники среагировали практически мгновенно, дружно пустив стрелы. Метров десять, не дальше, только подобное действие было предсказуемым. Даже в годы армейской службы Норманн так шустро не прятался за ближайшее укрытие. Успел-таки закатиться за пытающуюся встать конягу, затем вскочил, дал этой злюке пинка и рыбкой нырнул в шатер. За спиной послышался злобный вой.
Прислуга прыснула тараканами, а Норманн ударом на зависть дровосекам перерубил центральный столб. Зажал комель под мышкой, рассек внутреннюю перегородку из алого шелка. Какие-то девицы истошно завизжали и рухнули ниц, не до них. Еще один взмах меча, и он вырвался наружу. Ну и тупые же эти монголы! Вся шеренга успела заскочить в шатер, где дружно барахталась под голубым покрывалом.
– Ку-ку! – засмеялся Норманн. Перехватил жердину поудобней и начал охаживать вопящие фигуры.
– Да хватит тебе, Андрей Федорович! – Шушун остановил очередной удар. – Не злобствуй, поубиваешь!
– Твоя правда. Где мурманы? Что-то я их не вижу.
– Малая часть полон кучкует, остальные побежали к постоялым дворам.
– А рязанские купцы с москвичами куда убежали?
– Там же, китайских торговцев трясут.
Норманн вдруг заметил, что все его тело ходит ходуном от крупной дрожи. Снова переизбыток адреналина.
– Отходняк? – участливо спросил Шушун. – Скидывай колонтарь и поддевку!
Он помог раздеться, передвинул на живот свою походную сумку, достал серебряную иглу и проколол вену. Кровь брызнула фонтаном. У Норманна закатились глаза, и он рухнул в обморок.
Очнулся от приятного запаха. Шушун отмерял в серебряную кружку какой-то ароматный отвар.
– Разве можно так изводить себя? – проворчал старшина корабельщиков. – Виданное ли дело в одиночку бросаться на полусотню врагов.
– Их было меньше.
– Не надо! Уже пересчитали бедолаг! Подумать только, пятьдесят шесть воинов дрыном ухандокал!
– Брось, ты, наверно, слуг с девками пересчитал.
– Хочешь сказать, что я слугу от поганца с саблей не отличу? Выпей, сразу полегчает.
– Что это?
– Отвар душицы, поможет лучше материнского молока.
– Пойду, прогуляюсь. – Норманн поднялся с ковра, на который его успели затащить заботливые руки товарищей.
– На постоялый двор иди, вон Нил тебя дожидается.
– Не, там скучно, я лучше к реке пройдусь.
– Китайцы заждались, они собрались домой уходить.
– Пусть идут, – отмахнулся Норманн, – никто их не держит. Лучше людей в степь пошли, всех баранов и лошадей под нож и на колбасу.
– Не много ли будет мяса?
– Мяса много не бывает. Кочевники зависят от скота, как пахарь от земли.
– Согнать поганых хочешь?
– Они правят везде – от Китая до Итиля, на Персию войной идут. Так что и без моей помощи надорвутся.
– Кончай разговоры, тебя на постоялом дворе ждут, вишь, солнце садится.
– Сколько же я в беспамятстве провалялся?
– В сече время быстро летит, а пролежал ты недолго. Поспешай, не заставляй людей попусту ждать.
Ох, как не хотелось идти на постоялые дворы. Ясно дело, китайцы начнут деньги за утерянное добро канючить. Фарфор с шелками немало стоят, жалко торговцев, но и платить за учиненный разбой он не собирался. А если совсем честно, ему было стыдно смотреть в глаза этим ни в чем не повинным людям, которые по его прихоти лишились своего имущества.
– Идемте, господин! – низко кланяясь, заговорил встречающий у ворот переводчик.
– Надо бы побыстрей все решить, вон солнце уже земли коснулось, – недовольно ответил Норманн.
– Все свидетельства уже подготовлены, в двух экземплярах, на китайском и греческом языках. Осталось поставить вашу подпись.
– Что за бумаги? Какие подписи?
– Нет, нет, господин, свидетельства написаны на шелке и заверены нотариусом. Не хватает только вашей подписи.
– Ты хочешь сказать, что я должен засвидетельствовать факт грабежа китайских купцов?
– Нет, нет, господин! – Переводчик снова согнулся в низком поклоне. – О грабеже не может быть и речи!
– Ты можешь говорить коротко и понятно?
– Да, да, господин!
– Там написано, как торговцы потеряли свое имущество?
– Да, да, господин! Указана сегодняшняя дата по китайскому и греческому календарю…
– Ты понял мой вопрос?
– Да, да, господин! Уважаемые купцы пострадали в результате военных действий на землях хана Узбека.
– Зачем торговцам мои свидетельства?
– Китай входит в Золотую Орду, беклярибек Кутлуг обязан компенсировать ущерб своим подданным.
Ни хрена себе! Китайцы поедут к главному боссу, выставят предъяву и вернутся восвояси за новой партией товара. Хан Узбек получит предупреждение о служебном несоответствии и отправит недовольное «фэ» в Москву. В конечном итоге на Норманна начнется охота. Ну и ладно, у частушек вся соль в последней строчке, посмотрим, кто кого!
На заготовку колбас и балыков ушло три дня. Дружина и мурманы перешли на мясную диету, даже пленных кормили от пуза. По утрам Норманн повадился ходить на скотобойню, где выпивал чарочку свежей крови. Полезное дело, надо сказать, хотя не каждому и по нраву. У них в деревне примерно половина мужиков не могли парную кровь пить, некоторых выворачивало только от запаха. А ему нравилось. Первый раз попробовал осенью, как раз во второй класс пошел, с тех пор всегда прибегал в тот двор, где резали скотину. Наконец начали собираться к отходу. Норманн пришел на бывшее стойбище, на месте главного шатра воткнул шест с конской головой, ниже привязал крест-накрест передние лошадиные ноги и заключил все это в пентаграмму. Немного подумал и разжег по углам маленькие костерки.
– Ты что это удумал? – с подозрением спросил Шушун. – Колдуешь?