Вячеслав Коротин - Так громче музыка играй победу!
Джамиль — бей наконец-то разрешил своим подчинённым позавтракать.
Но через полчаса доложили, что два русских крейсера в сопровождении эсминцев приближаются к батарее. Началось…
С дальномера исправно докладывали:
— Пятьдесят семь кабельтовых… Пятьдесят четыре… Пятьдесят три…
По бортам крейсеров пробежали цепочки вспышек, а над головой снова зажужжали два аэроплана.
Залп вздыбил волны под самым берегом — недолёт, причём серьёзный.
— Огонь! — скомандовал Джамиль своей батарее, и все шесть пушек дисциплинированно выплюнули смерть в сторону русских крейсеров.
Хотя… Какая там «смерть»? Первым же залпом попасть в маневрирующий корабль на расстоянии более чем в пять миль? — Фантастика!
Контр — адмирал Покровский с неудовольствием пронаблюдал как лёг первый залп с «Памяти Меркурия» по турецкому берегу.
— Михаил Михайлович, прикажите прибавить несколько делений вашему артиллеристу…
— Так точно, ваше превосходительство, — командир крейсера Остроградский мысленно матернулся по поводу реплики начальника отряда: «А то я сам не вижу, что явный недолёт…».
Но приказа отдать не успел. Неподалёку от борта стали вырастать фонтаны всплесков от вражеских снарядов. На относительно безопасной дистанции — в ста — двухстах метрах…
Шарах!!!
Шестидюймовый фугасный не просто попал в крейсер — попал в самый что ни на есть мостик. И исправно взорвался. Сила взрыва и летящие осколки добросовестно выкосили всё живое, что в данный момент на мостике находилось: адмирала, командира корабля, трёх офицеров и семерых матросов. Этот снаряд оказался буквально «золотым».
— Смотрите, «Память Меркурия! — непонятно кто из находившихся на мостике «Евстафия» попытался привлечь внимание остальных к взрыву на флагмане Покровского, но было это совершенно излишним — все и так смотрели на крейсера.
— Что за чёрт! Так не бывает!! Первым же залпом!!! — командующий не скрывал своего недоумения. — Запросите о потерях и повреждениях. Явно что-то случилось — отворачивают с курса.
Прошло не менее двух минут, прежде чем поражённый корабль ответил.
— Ваше высокопревосходительство, передают, что убиты контр — адмирал Покровский, командир крейсера и ещё десять человек. В командование вступил старший офицер Тихминев. Особых повреждений нет, управление перенесено в боевую рубку.
— Дьявольщина! — Эбергард в сердцах чуть не грохнул биноклем по ограждению. — Какого лешего они вообще на мостике делали? На вальдшнепов поохотиться прибыли?
— Ну кто же ожидал этого шального снаряда, Андрей Августович, — попытался успокоить начинающего уже раздражаться командующего Плансон. — Андрей Георгиевич уже заплатил за свою неосмотрительность по самой высокой цене. Что произошло — то произошло… Как действуем?
— Курс к берегу, то есть к крейсерам. Пусть они ещё немного постреляют, а потом сменим. Нужно размолотить это наглое укрепление в пыль…
— Юпитер, ты сердишься…
— Да, чёрт побери! Но дело не в этом — у турок не должно появиться даже иллюзии, что они здесь одержали хоть малюсенькую победу, так что на месте этой батареи необходимо оставить лунный пейзаж. Не считаясь с расходом снарядов.
— Юзбаши! Мы попали!!
— Одним снарядом, — причём остальные легли с большим недолётом — Джамиль не испытывал эйфории. — Орудиям! По выстрелу с интервалом в десять секунд на том же прицеле! Первое, огонь!
Пушка немедленно отозвалась грохотом, за ней, вторая, третья…
Командир батареи прекрасно понимал, что на каком-то из орудий на счастье напутали с дистанцией, и хотел выяснить на каком именно.
Первые три выстрела дали, как и в прошлый раз, далёкие от русских всплески, а вот четвёртое положило снаряд почти под самый борт крейсера. Оставалось только установить соответствующий прицел всей батарее…
— Аэропланы!
На батарею действительно заходила сверху одна из летающих лодок с «Императора Александра», вторая закладывала поворот в небесах поотстав километра на полтора, причём в заходе первой чувствовалась определённая агрессия, а не просто желание понаблюдать за падениями снарядов со своей эскадры…
Кстати, «Кагул» обстрел форта продолжил, и положил очередную серию уже непосредственно перед бруствером. Пока никто не пострадал, но землёй и камнями турецких артиллеристов посыпало здорово.
Самолёт того времени скорость имел относительно скромную… Но достаточно приличную, а если учесть, что классическое ускорение свободного падения с каждой секундой будет всё сильнее разгонять сброшенную с него стальную стрелку (флештту), то можно представить какую скорость наберёт она перед самым падением на землю… Но звук всё равно быстрее…
Турецкие артиллеристы, услышав, что в облаках «многоголосо засвистело» стали испуганно задирать головы к небесам. Казалось, что какой-то хор ангелов глубоко вдохнул и стал исполнять на одной звенящей ноте унылую, но грозную мелодию…
А потом застучало стрелками по земле и по брустверу, зазвенело по железу орудий и лафетов, из груди стоявшего рядом с Джамилем дальномерщика с фырканьем и струёй крови вырвалась очередная флештта, и тот, взмахнув руками, ничком рухнул на песок.
Всего убило пятерых на всей батарее. Из шестидесяти человек, находившихся у пушек, но главное было не это, а тот ужас, который родился среди артиллеристов форта перед неотразимой атакой с небес. И когда в неё вышел второй русский аэроплан, когда снова засвистело сверху, расчёты без команды бросились в снарядные погреба. Но входы туда были достаточно узкими, и не могли мгновенно пропустить под защиту бетонных сводов всех желающих спастись от стального ливня — тела ещё семерых турецких артиллеристов прошило стрелами когда они пытались укрыться от смерти пришедшей из облаков.
Когда же юзбаши удалось вернуть своих подчинённых к пушкам, уже начали пристрелку русские броненосцы. Сначала рядом с бруствером падали и взрывались единичные шестидюймовые снаряды, а чуть позже главные силы Черноморского флота загрохотали всем бортом. И словно открылись врата Ада.
Процент попаданий был относительно невелик, но каждый шести-, восьми, или двенадцатидюймовый снаряд упавший и взорвавшийся внутри периметра форта сеял вокруг смерть и разрушение в невероятных масштабах.
— Ваше высокопревосходительство, с аэропланов передают, что турки огонь прекратили…
— Я и сам вижу, что прекратили. Что ещё?
— Около полутора десятков человек уходят из форта.
— Прекратить огонь! Аэропланам вернуться на 'Николая'. Берём курс к мысу Узуньяр.