Вячеслав Коротин - Так громче музыка играй победу!
— Размечтался! — это, разумеется Андрей проговорил мысленно. — Там что, ещё и в Генеральном Штабе не поняли, что война будет затяжной или берегут от подобной информации нежные извилины самодержца всероссийского?..
— И каковы ваши дальнейшие планы? — продолжил Николай.
— Ваше величество, господство на море завоёвано. Германо — турецкие силы теперь способны только на эпизодические вылазочные операции. Причём сопряжённые с огромным риском для себя. Тем более, чт в ближайшее время флот пополнится несколькими большими эсминцами и новыми подводными лодками. Летом, я надеюсь, вступит в строй дредноут «Императрица Мария»…
«Бреслау» просто не посмеет выходить в Чёрное море, ибо мы просто заблокируем его возвращение в Босфор, а больше базироваться ему некуда…
Основной задачей флота считаю поддержку приморского фланга нашей Кавказской армии и жёсткая блокада поставок по морю для турецкой армии.
Основными задачами флота на ближайшую перспективу считаю поддержку приморского фланга нашей армии Юденича и жёсткую блокаду поставок по морю для турецкой армии на Кавказе.
— А в дальнейшем? — пытливо посмотрел царь на адмирала.
— С постройкой специальных судов типа «Эльпидифор» — провести десантную операцию в Трапезунде…
— И только? О захвате Босфора не задумывались?
Вот оно! Любимая «цацка»… Сейчас нужно пройти по лезвию бритвы: и не «лишить мечты» (и, как следствие, не лишиться должности), и не поддержать авантюру. Безнадёжную авантюру…
— Ваше величество, Черноморский флот, несомненно, выполнит любой приказ Ставки, но осуществление столь масштабной десантной операции вне компетенции моего штаба. Тем более, что я, зная о положении на Юго — Западном Фронте, даже не смел надеяться, что оттуда могут быть сняты наши корпуса для захвата Босфора.
— Но речь, разумеется, идёт не о завтрашнем дне, адмирал, — довольно благожелательно махнул ресницами в сторону Эбергарда император. — Где-то через полгода, к осени…
— Ваше величество, повторюсь: Черноморский флот исполнит любые приказы Ставки.
Однако, ваше величество, смею надеяться, что к осени, мы с генералом Юденичем выбьем Турцию из войны и без столь затратной и кровавой операции как десант в Босфор и Константинополь. При этом ни один полк юго — западного фронта не будет стронут со своих позиций. Я прекрасно понимаю, что судьба этой войны решается на суше… Но представьте: наши войска возьмут Карс и Эрзерум…
— Вы говорите об этом так, как будто это достаточно лёгкая задача…
— Ни в коем случае. Но я верю в военный талант Николая Николаевича Юденича. Он уже продемонстрировал его под Саракамышем и при дальнейших действиях. Кроме того, повторяю, мы поможем ему с моря — турки на Кавказе будут сидеть на голодном пайке. Ни топлива, ни провизии, ни боеприпасов, ни подкреплений они по морю не получат. А если ещё и англичане высадят свои колониальные корпуса в Месопотамии, то мы зажмём османов с двух сторон. Они не могут не запросить сепаратного мира…
— Вы очень убедительны, Андрей Августович, но я не могу быть уверен, что всё пойдёт именно так, как вы предполагаете… — на лице императора били написаны смесь сомнения и надежды.
— А я и не прошу верить мне безоглядно. Просто не торопиться с принятием решений… Ваше величество, — Босфор — очень крепкий орешек, поверьте, мы можем потерять чуть ли не весь флот, огромное количество солдат, без всякой гарантии успеха…
Ещё раз высказываю своё мнение: Турцию нужно задушить на Кавказе. И все предпосылки для этого имеются…
Тогда она выйдет из войны на самых выгодных для нас условиях.
— Я вас понял, адмирал. Подумаю над вашими словами. Это всё, что вы хотели мне сообщить?
— Нет, ваше величество. Прошу меня простить, но я получил из Ставки некое «пожелание» заменить некоторых адмиралов и офицеров на их должностях.
В том числе моего начальника штаба и флаг — капитана…
Я вполне доволен контр — адмиралом Плансоном и капитаном первого ранга Кетлинским. Если у ставки есть претензии по действиям флота вообще или штаба флота в частности, то и за первое, и за второе, отвечаю лично я…
— Не будьте столь эмоциональны, — улыбнулся император. —
— Не будьте столь эмоциональны, — улыбнулся император. — Это какое-то недоразумение.
Я непременно побеседую об этом с Григоровичем, а вы можете быть совершенно спокойны: пока Черноморский флот воюет так, как воевал до этого, все кадровые вопросы полностью в вашей компетенции.
И всё планирование боевых операций. Можете не сомневаться в моей к вам благосклонности, и, в особых случаях разрешаю обращаться ко мне непосредственно.
— Покорно благодарю, ваше величество! — поклонился Андрей. — А могу я в таком случае обратиться к вам с личной просьбой?
— Буду рад её исполнить, — с удивлением и уже лёгким пренебрежением посмотрел император в глаза адмиралу.
Наверняка царь подумал, что сейчас начнётся выпрашивание… Непонятно чего, но именно «выпрашивание»…
— Ваше величество, — Эбергард реально был смущён, — я уже немолодой человек… Образ жизни моряка не способствует созданию семьи… В общем… Прошу разрешения на вступление в брак.
Андрей и сам чувствовал, что прозвучало всё глупо и по — дурацки, но он всё равно почувствовал облегчение, выдавив из себя эти слова, слова, которые так долго держал в себе, слова, которые уже давно «перебродили» внутри и рвались наружу как углекислый газ из бутылки шампанского…
А царь, услышав столь странную просьбу, удивлённо изогнул бровь, но посмотрел на адмирала вполне доброжелательно: давно было известно, что Николай считает семью вообще и брак в частности одними из главных основ человеческого существования.
— Неожиданно, Андрей Августович. Никак бы не подумал, что… — император слегка замялся. — Хотя, несмотря на возраст, выглядите вы очень и очень неплохо. И кто ваша избранница? Надеюсь, никакого мезальянса?
— Благодарю за комплименты в мой адрес, ваше величество. А моя невеста женщина весьма достойная: потомственная дворянка, вдова, муж погиб в Порт — Артуре, ныне работает сестрой милосердия в Севастопольском госпитале.
— Благодарю за комплименты в мой адрес, ваше величество. А моя невеста женщина весьма достойная: потомственная дворянка, вдова, муж погиб в Порт — Артуре, ныне она работает сестрой милосердия в Севастопольском госпитале. Фролова Елизавета Сергеевна. Тридцать четыре года.
— А вам?
— Пятьдесят восемь… — Андрей про себя ещё раз матюкнул «благодетелей», которые вселили его в столь возрастное тело.