Я – Товарищ Сталин 4 - Андрей Цуцаев
Сергей, откинувшись в кресле, посмотрел на карту, где красные флажки, словно капли крови, отмечали Испанию, Абиссинию, Красное море. Он сказал:
— Подкуп одобряю. Выделим миллион долларов на весь срок операции, но каждый цент должен работать. Дезинформацию запускайте без следов, чтобы ничего не указывало на Москву. Рябинину прикажите копать глубже — нужны телеграммы, списки кораблей, всё.
Он повернулся к Молотову:
— Вячеслав Михайлович, что с обходными путями? Турция, Португалия — сколько хотят Ататюрк и Салазар?
Молотов ответил:
— Турция — это лучший вариант. Ататюрк нейтрален, за 10 миллионов долларов в нефти откроет порт Мерсин для грузов в Абиссинию. Наш контакт, Февзи Чакмак, ждёт сигнала. Вчера мы отправили ему шифровку, он готов встретиться в Анкаре. Португалия уже сложнее: Салазар поддерживает Франко, но его люди любят деньги. За 5 миллионов долларов порты Лиссабона и Порту пропустят грузы в Испанию. Проблема в британской разведке — она следит за Лиссабоном. Наш агент в Лиссабоне сообщил, что таможенники уже брали взятки, но Салазар может предать. Нужно три дня, чтобы отправить эмиссаров в Анкару и Лиссабон, но риск конфискации грузов остаётся.
Сергей подумал: «10 миллионов за Турцию, 5 за Португалию — огромные деньги, но без них Испания и Абиссиния обречены. Ататюрк надёжнее Салазара, но доверять нельзя никому». Он обвёл взглядом собравшихся и сказал: — Начинайте переговоры с турками и португальцами. Усиливайте митинги во Франции, запускайте дезинформацию в прессе. Задействуйте Марсель, Джибути, ускорьте поставки. Сделайте всё, о чём мы сейчас говорили. Всё ясно?
Все кивнули. Сергей, встав, прошёлся по кабинету, его сапоги стучали по паркету, звук отдавался эхом. Он остановился у карты, его пальцы коснулись красного флажка у Барселоны, и он произнёс:
— Они хотят играть? Мы сыграем, но по нашим правилам.
Мадрид, 2 марта 1936 года
Мадрид 2 марта 1936 года был окутан предрассветной мглой. Узкие улицы, вымощенные булыжником, блестели от дождя, отражая жёлтые лучи фонарей, дрожавшие на облупленных стенах домов, хранивших следы недавних боёв — вмятины от пуль и трещины от гранат. В районе Саламанка, где жил генерал, царила тишина, нарушаемая лишь шорохом ветра, гнавшего мусор по мостовой, и редкими шагами прохожих.
Особняк генерала, двухэтажный, с белёными стенами и красной черепичной крышей, стоял на улице Серрано, окружённый высоким кованым забором, чьи пики блестели под бледной луной. У ворот, освещённых одиноким фонарём, стояли двое охранников в тёмно-синих мундирах, с винтовками Mauser на плечах. Их лица, напряжённые, следили за улицей, а дыхание вырывалось паром. Внутри дома, за бархатными шторами, горел свет в кабинете на втором этаже. Генерал, мужчина лет пятидесяти, с сединой на висках и глубоко посаженными глазами, работал за дубовым столом. Его пальцы листали планы наступления на реке Харама, взгляд пробегал по строчкам. Расстёгнутый мундир висел на стуле, револьвер Astra лежал рядом с чернильницей. В холле первого этажа двое охранников стояли у лестницы, их тени дрожали на мраморном полу, а винтовки поблёскивали в полумраке.
За день до операции, в заброшенной квартире на окраине Мадрида, четыре агента ОГПУ готовили план. Комната, пропахшая сыростью и плесенью, освещалась слабым светом, отбрасывавшим тени на потрескавшиеся стены. На столе лежала карта Мадрида, помеченная красным карандашом: особняк, маршруты патрулей, переулки, мост Толедо. Главный агент, мужчина лет тридцати, с короткой бородкой, изучал карту, его пальцы теребили карандаш. Он думал: «Генерал — ключ к их наступлению. Его смерть парализует фалангистов на месяцы. Но в доме охрана, а на улице патрули. Малейшая ошибка будет стоить нам жизни». Он знал из шифровки Москвы: генерал готовит атаку у Харамы, его устранение сорвёт планы. Рядом стояли трое: первый, коренастый, с широкими плечами; второй, худой, с цепкими глазами, сжимавший нож; третий, с усталым лицом и морщинами, державший руку на кобуре с ТТ.
В 3:00 утра 2 марта, в подвале заброшенного склада на улице Алькала, агенты собрались вновь. Сырое помещение с низким потолком, покрытым плесенью, освещалось слабым светом, отбрасывавшим тени на земляной пол, усыпанный обрывками газет и битым стеклом. Запах сырости, смешанный с прогорклым маслом и угольной пылью, заставлял агентов дышать через платки. Главный агент, постучав по карте, заговорил, его голос был низким:
— Товарищи, генерал должен быть ликвидирован до его выезда в штаб в 7 утра. Он ездит с тремя охранниками: двое в машине, один едет рядом. В доме — четверо: двое у ворот, двое в холле. План такой: устраняем охрану у ворот, проникаем в дом, ликвидируем цель, отходим к реке Мансанарес. Первый, ты со мной — берем ворота и холл. Второй — прикрытие на улице, следишь за патрулями. Третий — второй этаж, проверяешь, если генерала нет в кабинете. Вопросы?
Первый агент, поправив ТТ на поясе, кивнул. Он думал: «Охрана у ворот — опытные бойцы. Если они поднимут тревогу, патрули окружат нас за минуту». Он спросил:
— Как мы нейтрализуем охрану у ворот? Они с винтовками, стоят близко друг к другу. Один вскрик и нас окружат.
Главный агент, указав на переулок за особняком, ответил:
— Ножи. Подходим через переулок. Ты берёшь левого, а я правого. Два удара, быстро и без шума. Если промахнёмся, второй агент открывает огонь. Что с холлом?
Третий агент, сжав кобуру, ответил, его лицо было напряжено:
— В холле двое с пистолетами. Если ворвёмся быстро, глушители справятся. Но если генерал услышит, он уйдёт через чёрный ход.
Главный агент, взглянув на часы (3:20 утра), сказал:
— В холле используем глушители. Третий, берёшь одного, а я второго. Второй агент, если патрули близко, даешь сигнал — два свистка. Отвлечение такое: в 4:00 поджигаем мусорный бак в переулке, дым на время уведёт патрули. Ясно?
Второй агент, сжимая нож, кивнул,