Дмитрий Светлов - Черный князь

Как ни старались, а скрытой высадки десанта не получалось. Огромная, по меркам четырнадцатого века, эскадра медленно надвигалась на Скандинавский полуостров. Завидев на горизонте чужие паруса, корабли Готланда без промедления поворачивали обратно. Любое войско, что на море, что на суше, без разбору грабит всех встречных-поперечных. Спешили скрыться от опасности и рыбаки, некоторые даже бросали на произвол судьбы свои простенькие снасти. На выходе из Финского залива кораблики недолго покачались на свежей волне, но ветер быстро стих, как бы не желая мешать идущим на войну корабелам. К гранитным островам Оксельзунда подошли перед самым заходом солнца. Передовой отряд, которому предстояло захватить хлебный торг, налег на весла, рассчитывая на рассвете ошвартоваться к причалам Норчепинга. Вскоре в летних сумерках показался холмистый берег, и Дидык подозвал галеру Николауса фон Кюстрова:

— Барон! Берите пять когов и высаживайтесь на южный берег, он ваш! Только не спешите!

— Десант отправлю с первыми лучами солнца, — ответил фон Кюстров. — Сейчас выберу остров и встану на ночевку.

Воевода повернулся к князю и прокомментировал ответ:

— Понимает! Ночью трудно собрать пленных, многие убегут, в округе поднимется переполох.

— Далеко не убегут, — не согласился Норманн. — Поутру мы высадим второй десант на южном берегу залива.

— Высадить-то высадим, только добыча достанется фон Гренингу, — усмехнулся Дидык.

Для правителя не имеет значения, кто и сколько набрал пленных и прочих трофеев, для него важен общий результат. Зато бароны отправят в имения только то, что сумели взять во время набега. В масштабной акции, по современным меркам почти что войне, трудно оценить способности и воинское умение своих помощников. Зато реальная добыча и развитие уделов сами скажут о том, как проявил себя каждый сотник или удельный владетель.

— Ты прав, — согласился Норманн, — у толкового хозяина и овцы сыты, и волчьи шкуры в рядок на просушку развешены.

— Выг с низовья мне сотню овец привез, — не оценив каламбура, похвастался Дидык.

Развитие удельных владений оставалось вне поля зрения Норманна. Одарив свое окружение титулами и деревнями, он совершенно не интересовался дальнейшим ростом новых поселений. Даже сейчас, в походе на датские земли, которые через многие столетия станут Швецией, он не думал о стоящих рядом баронах. До портала осталось протянуть месяц, и прощайте, Карельское княжество перейдет неведомому преемнику.

— Как возвратишься из набега, без задержки сходи на Андому,[13] выбери себе местечко да посели полон.

Захар Дидык не сразу понял, о чем сказал князь, затем упал на колени и поцеловал полу княжеского кафтана.

— Спасибо за милость, Андрей Федорович! Верой и правдой отслужу!

Князь поставил воеводу на ноги и, обняв за плечи, сказал:

— Мы с тобой делаем одно дело, твое богатство послужит процветанию всего княжества.

Это не пустые слова, Норманн искренне верил во взаимосвязь уделов с общим благополучием пусть карликового, но государства. В бедном княжестве по определению не может быть богатых людей, кроме жуликов, конечно.

Мелкая балтийская волна постепенно сменилась на озерную рябь — верная примета того, что корабли входят в залив. Немного постояв у борта, Норманн еще раз окинул взглядом россыпь привязанных к мачтам фонариков и отправился спать. Действия не только воевод, но и каждого сотника были оговорены до мельчайших деталей еще в Медвежьем замке. Незачем лишний раз тормошить людей одними и теми же словами, тем более — накануне высадки на вражеский берег. Полезней самому хорошенько выспаться, а завтра помочь реальным делом.

Он проснулся от полной тишины — над головой не было слышно привычных шагов шкипера, не пели ритмичную песню уключины, только тихо плескалась о борт мелкая волна. Все признаки того, что галера стоит у берега. Норманн лениво потянулся и пошлепал босыми ногами на палубу. Забавно, во всяких разных фильмах бравые моряки и пираты топают в кавалерийских ботфортах, по жизни же в южных краях вообще не пользуются обувью, а на севере носят чуни из шкур морских животных. Сапоги наденут очень нескоро, когда кораблики начнут делать из железа, а сейчас кожаная подошва станет скользить по деревянной палубе, аки по льду. Усмехнувшись своим мыслям, Норманн вышел из каюты и позвал слугу:

— Хайнц! Пушки и без твоей помощи вытащат на берег, а мне самому не побриться!

— Простите, гер Норманн! Я только хотел узнать новости, чтобы вам рассказать!

Крикнув что-то камбузной братве, слуга ловко запрыгнул на палубу и через мгновение предстал перед хозяином с приготовленным для утреннего моциона тазиком с бритвенными причиндалами. Хайнц первый раз отправился с Норманном в поход, заменив предшественника, который добровольно поплыл в Африку, причем в ранге главврача экспедиции. Надо сказать, что за прошедший год припортальная «братва» обучила слуг Норманна не только врачебным премудростям. Обслуживающий персонал освоил целый спектр навыков, начиная с правил санитарии и заканчивая обеспечением безопасности правителя. Во дворце почти зримо ощущался строгий порядок, а гости находились под постоянным наблюдением неприметных слуг.

На завтрак подали мисочку только что собранных лисичек, обжаренных в горчичном масле с дольками брюквы. Разохотившись, он хотел было потребовать добавки, но слуга поставил перед ним тарелочку с двумя фаршированными репками. Объедение! Сладкий сок корнеплода напитал туго скрученные рулончики жирной камбалы, а кориандр с тимьяном придали блюду неповторимый аромат. Завершил праздник живота кисель из ревеня с душистыми булочками. Все, пора переодеваться и сходить на берег, судя по скрипу блоков, эскадра приступила к выгрузке орудий и лафетов. В гардеробе появился новый элемент одежды — обшитая бархатом кожаная кираса, внешне напоминающая колет. После полученной в грудь стрелы было бы глупо не озаботиться дополнительными мерами безопасности.

— Доброго утречка, Андрей Федорович! — приветствовал встретивший у сходни воевода.

— И тебя, Захар Иванович, с добрым утром! — ответил Норманн. — Хвастайся успехами.

— Ничего хорошего сказать не могу. Дорогу осмотрели на три версты в обе стороны, везде крутобокие холмы да болота, — расстроенно сказал Дидык.

Иного Норманн и не ожидал, он впервые в этих краях, но перед отходом вытряс из Максима всю необходимую информацию. С севера на юг вела всего одна-единственная дорога, которая действительно петляла между высоких холмов и топких болот. Пригодный для земледелия регион начинался от Норчепинга, который и следовало освободить от посягательств короля Магнуса Норвежского.