Бражники и блудницы. Как жили, любили и умирали поэты Серебряного века - Максим Николаевич Жегалин

21-летний сплетник, поэт и критик – злой, желчный, скептически настроенный и всезнающий. Он некрасив, но женат едва ли не на первой московской красавице по имени Марина. Марина экстравагантна до того, что носит на шее живого ужа вместо ожерелья. Этот май они проводят на природе и думают о расставании: Марина влюблена в другого.

Петровская неожиданно пишет Ходасевичу письмо, в котором зовет его куда-нибудь вместе уехать. «Мы с вами – единственные спутники друг для друга. Другую пару таких же не выдумаешь». Что это? Попытка вызвать ревность Брюсова? Ходасевич, который считает Нину жертвой декадентства, отшучивается.

Тема тайных эротических сообществ волнует и не дает покоя. 10 мая Кузмин собирает гостей. К нему приходят поэт Потемкин, оккультист Леман и барон фон Штейнберг, которого Кузмин называет не иначе как «теткой» и «махровым дураком». Штейнберг действительно наивен и глуповат. Увидев, что в порыве детского веселья Кузмин садится на живот Потемкину, Штейнберг спрашивает:

– У вас тут что, тайное гомосексуальное общество?

– Да, – отвечает Кузмин забавы ради.

– Я хочу быть посвященным! – говорит фон Штейнберг. Кузмин переглядывается с товарищами, посвящение начинается.

Несчастному завязывают глаза, вертят, ведут в ванную комнату, говоря при этом загробными голосами разный вздор. Штейнберг кричит, боится, подпрыгивает от волнения. В ванной ему льют на голову воду и потом, полураздетого, выбрасывают в столовую, где обедает сестра Кузмина.

– Это только первая часть испытаний. Настоящее посвящение состоится через неделю, – говорит Кузмин растерянному Штейнбергу и тот, ничего не подозревающий, уходит.

Ровно через неделю в квартире Кузмина собирается группа заговорщиков: они окуривают ладаном квартиру, гасят свет, зажигают свечи и назначают председателя тайного гомосексуального общества, на которого надевают маску, парчовую рубашку и розовую юбку. Приходит Штейнберг. Зычным голосом председатель задает ему вопросы. На вопрос «Состоите ли вы в каком-нибудь тайном обществе?» Штейнберг робко отвечает: «Да, в обществе присяжных поверенных». Кузмин не выдерживает и начинает смеяться.

Далее Штейнберг заполняет письменную анкету, потом его заставляют выпить вино с перцем, потом читают специально для этого придуманный гимн, потом надевают ему на голову наволочку и ставят к стене, потом моют ему ноги в тазу и жгут волосы свечками. Достойно выдержав все испытания, добрая душа барон фон Штейнберг становится членом никогда не существовавшего тайного общества гомосексуалистов. Поздравляем!

Все разминулись: в конце мая Волошин, ничего не добившись от Сабашниковой, уезжает в Коктебель. Сабашникова хочет открыто жить с Ивановым, но не может оставить родителей и вместе с ними едет в семейное имение под Смоленском. Иванов и Зиновьева-Аннибал планируют провести лето в Могилевской губернии.

Долгим майским вечером Иванов сидит рядом с Зиновьевой-Аннибал и вдруг говорит: «Если ты умрешь, я иссохну в шелуху».

25 мая Кузмин, уезжающий на лето в деревню, обедает на «башне». Зиновьева-Аннибал мила и обходительна, в ней вдруг чувствуется какое-то новое дыхание, будто не было трех месяцев любовной неразберихи. Кузмин смотрит на эту одетую в красный хитон женщину и не знает, что видит ее в последний раз.

Лето!

1 июня 1907 года. Правительство Столыпина предъявляет 55 депутатам социал-демократической фракции Государственной думы обвинение в антиправительственном заговоре. 3 июня Дума распущена. Первая русская революция, начавшаяся с Кровавого воскресенья 9 января 1905 года, считается окончательно подавленной. Ничего не получилось.

Иванов и Зиновьева-Аннибал узнают о роспуске Думы на «башне», но им не до того: они собирают чемоданы и готовятся к отъезду в Загорье – милое местечко в Могилевской губернии.

Блок узнает о роспуске Думы, сидя за рабочим столом: ему предложили заведовать литературным отделом журнала «Золотое руно», и он занят написанием статьи о Максиме Горьком и других писателях-реалистах.

Андрей Белый, который впервые увидел Петербург именно в день Кровавого воскресенья, слишком занят и не узнает ничего: он обстреливает петербургских поэтов критическими статьями и фельетонами, особенно пытаясь задеть Блока.

Гиппиус и Мережковский ничему не удивлены.

Волошин в дороге. В одном поезде с ним в Крым едет великий князь. Пассажиры волнуются и ждут теракта.

Кузмин узнает о роспуске Думы в деревне, где ходит за земляникой и грибами, гуляет по лесам, и вся его жизнь напоминает чеховскую пьесу в Художественном театре. Не до революции.

Все ссорятся: московские декаденты нападают на питерских, питерские – на московских, каждый пытается ущипнуть другого, в журналах печатают разгромные заметки, рецензии и отзывы. Особенно старается Андрей Белый. В июне выходит его статья «Штемпелеванная калоша», где он открыто смеется над петербургскими поэтами, которые только делают вид, что ходят над бездной! Но не бездна это, а просто болото!! И над болотом этим заранее положили стекло, чтоб не свалиться!!! И ходят по этому стеклу в своих грязных калошах – вот так фокус!!!! А мистику и тайну используют как рекламу!!!!

Все пороки и грехи петербургских поэтов Белый воплощает в некоем выдуманном им персонаже Иване Александровиче, в котором читатель без труда узнает Блока. Так Белый мстит старому сопернику. А что Блок? Блок пока молчит.

5 июня Сабашникова уезжает в семейное имение под Смоленском. Именно здесь она планировала провести лето с Ивановым и Зиновьевой-Аннибал. Но те уезжают совсем в другом направлении: в середине июня они садятся в поезд и едут в Загорье. Напряженная переписка троих длится два месяца. Зиновьева-Аннибал прячет некоторые письма от мужа и вообще пытается уладить все сама. Она не может полюбить Сабашникову так, как любит ее Иванов. Она ревнует мужа. Она не верит в возможность тройственного союза.

«Любим ли мы друг друга, как он и ты друг друга? Или люблю ли я тебя, как он тебя? Вне этого – три одиночества. И чем ярче разорвать тусклость мнимого единения, тем честнее и реальнее», – пишет Сабашниковой Зиновьева-Аннибал.

Иванов ждет Сабашникову в Загорье, чтобы дальше выяснять отношения.

Волошин ждет ее в Коктебеле, чтобы «похоронить брак» окончательно.

Сабашникова «извивается в страданиях».

Все нервны, все – над бездной.

Июньскими вечерами Кузмин читает письма Пушкина и задается вопросом: «Интересно, кем будут для потомства Иванов, Блок, Белый? И кем бы я хотел быть: непризнанным и великим или прославленным и брошенным?»

«Когда-нибудь и наши письма и дневники будут иметь такую же незабываемую свежесть и жизненность, как все живое», – пишет Кузмин в дневнике и идет собирать землянику. Зинаида Гиппиус пишет Брюсову письмо с просьбой не печатать ее стихов рядом со стихами Кузмина: вся эта «педерастия» ей надоела.

Июль. Дачи. Загородная жизнь

Лидино. Устав от кривляний жены Марины, Владислав Ходасевич идет к озеру. Сумерки. Глядя на тихую воду, Ходасевич с улыбкой вспоминает, как весной его вызвали на дуэль. Вызов бросила 18-летняя поэтесса Мариэтта Шагинян, в записке она писала: «Вы угнетаете Марину и бьете ее. Я люблю ее. Я Вас вызываю. Как оружие предлагаю рапиры».

Ходасевич от дуэли отказался: с девушками он не дерется. Через три месяца Мариэтта занесла Ходасевичу букетик