Современный зарубежный детектив-14. Книги 1-22 - Себастьян Фитцек

Он снял с себя выданную в клинике одежду и переоделся в вещи, в которых, очевидно, его сюда доставили. Теперь на нем была черная, плотно прилегавшая к телу и рельефно подчеркивавшая мышцы рубашка, а также голубые джинсы, заправленные в кожаные полусапожки без шнурков. Причем эту обувь вряд ли надевали более двух раз, хотя она и была искусственно состарена.

Трамниц как раз намеревался надеть на себя непромокаемую черную куртку с меховым воротником и в целом выглядел как фотомодель перед фотосессией, а не как пациент, готовящийся к переводу в другую клинику строгого режима для содержания психически больных серийных убийц.

— Значит, ты все-таки получил мое послание, — сказал Трамниц, глядя в темное окно, напоминавшее по цвету иллюминатор подводной лодки на большой глубине.

Он помолчал немного, а потом добавил:

— Вероятно, возникли проблемы с водяным насосом, но воду с моста в конце концов удалось откачать, и сейчас путь свободен. Эвакуация может начаться в любое время.

С этими словами Трамниц протянул Тиллю руку с перебинтованным указательным пальцем, и в первый момент тот подумал, что маньяк хочет с ним попрощаться. Но он ошибался, психопату требовалось совсем иное.

— Попрошу вернуть мой дневник, — заявил Трамниц.

— Да, конечно, — ответил Тилль и неохотно отдал ему тетрадку, которую, разумеется, прихватил с собой.

— Итак, тебе все же удалось сбежать от Касова, — рассудительно произнес Трамниц, которого детали происшедшего, по-видимому, не интересовали. — Это хорошо, хотя, по правде говоря, этого идиота нельзя воспринимать как серьезного противника. Он слишком предсказуем, ты не находишь?

С этими словами на глазах изумленного Тилля он вложил между первых страниц тетрадки какой-то конверт, а затем не спеша, как будто распоряжался течением времени во всей Вселенной, положил дневник в прикроватную тумбочку.

— Что ты делаешь? — удивился Тилль. — Касов в любой момент может поднять тревогу, а тебя вот-вот начнут эвакуировать.

— И что с того? — ухмыльнулся Трамниц.

— Как тебя понимать? Ты написал мне, чтобы я пришел к тебе для обсуждения деталей наших дальнейших действий.

— Верно. Для обсуждения подробностей плана, который, надеюсь, ты подготовил, дорогой Тилль, отец Макса.

— Я? — переспросил Тилль, почувствовав, как у него задрожали колени.

У Беркхоффа возникло огромное желание опуститься на кровать, которую Трамниц уже аккуратно застелил.

— А кто еще? Разве не так мы договаривались при нашей последней встрече? Ты должен был сделать несколько звонков, задействовать свои связи и вытащить нас отсюда. Верно?

— Ты же знаешь, что это не сработало, и даже написал мне об этом.

— Ах, ну да, конечно. — Излучая веселье, Трамниц схватился рукой за лоб. — Как глупо с моей стороны. В таком случае ты зря проделал свой путь ко мне, потому что я не имею ни малейшего понятия, как нам исхитриться, чтобы вдвоем забраться в санитарную автомашину, а потом из нее выпрыгнуть на полном ходу.

В этот момент входная дверь открылась и в палату вошел человек в белом халате.

— Кое-что произошло, и я должен… — начал было он, но, увидев, что Трамниц не один, тут же осекся.

Мужчина изумленно посмотрел на Тилля и спросил:

— В чем дело?

При этом, если Беркхофф не ошибся, в глазах вошедшего промелькнула искорка узнавания. Тиллю он тоже показался знакомым. Это был тот самый хирург, который в свое время делал ему операцию. Правда, Тилль тогда находился под общим наркозом, но лицо этого человека настолько часто мелькало в средствах массовой информации, что ошибиться было невозможно. В последний раз хирурга, предпочитавшего розовый цвет, показывали по телевидению в репортаже о предстоящей экстренной операции Трамница.

«Хартмут Фридер», — вспомнил Тилль имя и фамилию врача частной практики, привлекавшегося по необходимости к работе в «Каменной клинике».

— Что вы здесь делаете? — спросил Фридер, держа одну руку на ручке двери, а другой доставая из кармана брюк мобильник. — И почему на вас халат доктора Касова?

С этими словами он кивнул на табличку с именем, которую Тилль забыл снять.

— Послушайте, я могу все объяснить, — поспешил сказать Беркхофф, не имея ни малейшего понятия, как это сделать.

«Стоит ли мне говорить правду? — судорожно размышлял он. — И что я скажу? Представляю, как это прозвучит: «Меня зовут Тилль Беркхофф, и я отец мальчика, которого Трамниц похитил и, вероятно, убил. Поэтому мне пришлось проникнуть в клинику под видом больного, а халат, чтобы не бегать здесь в одной ночной рубашке, я одолжил у главного врача. Правда, мне пришлось предварительно избить его, так как он намеревался меня убить». Так, что ли?»

Такому не поверил бы даже обладающий самой буйной фантазией человек. К тому же пациенту психиатрической клиники. А если бы и поверил, то что бы это дало?

К тому же ему необходимо было выбраться из клиники самому и вытащить из нее Трамница, чтобы он привел его к Максу. Но ведь совсем недавно психопат очень ясно сформулировал сложившуюся ситуацию, сказав: «…я ни малейшего понятия не имею, как нам исхитриться, чтобы вдвоем забраться в санитарную автомашину».

В этот момент Тилль почувствовал, что от волнения у него потекло из носа, и это после перенесенной им травмы головы было неудивительно.

«Может быть, у меня пошла носом кровь?» — подумал он и принялся тщетно искать носовой платок в одежде Касова.

— Держите ваши руки так, чтобы я мог их видеть, — потребовал Фридер. — Спрашиваю вас в последний раз: что вы здесь делаете?

— Ну же, скажи ему, — рассмеялся Трамниц, стоявший возле кровати и наблюдавший встречу Тилля с врачом с видом зеваки на автостраде, не скрывая интереса узнать, чем все закончится. — И не забудь добавить, кто ты на самом деле.

«Я просто в отчаянии. Что делать?» — подумал Тилль, непроизвольно зажимая пальцами предмет, который он вытащил из халата, когда искал носовой платок.

— Я его заложник, — заявил Беркхофф, следуя внезапно появившейся мысли, пришедшей ему на ум.

С этими словами, не дав сделать Фридеру ни единого шага, он бросил лезвие бритвы Трамницу и повернулся к маньяку спиной.

— Ну, наконец-то! Хороший план! — смеясь, воскликнул Трамниц и, используя возникшее замешательство, применил по отношению к Тиллю полицейский захват, а затем прижал лезвие к его сонной артерии.

Трамниц вывернул Тиллю руку за спиной вверх выше, чем требовалось, ведь его добровольный заложник и не думал сопротивляться. Однако садисту, видимо, доставляло удовольствие держать его под контролем подобным образом. Тилль боялся пошевелиться и вывихнуть себе плечо. К тому же Трамниц так крепко прижал ему к шее лезвие, будто задумал перерезать Беркхоффу сонную артерию.

«Может быть, он на самом деле собирается это