Современный зарубежный детектив-14. Книги 1-22 - Себастьян Фитцек

— Я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, — прохрипел Беркхофф и сплюнул кровяной сгусток на пол.

«Когда же наконец вернется Симон?» — с тоской подумал он, понимая, что сорок пять минут могут продлиться еще очень долго, и чувствуя себя постаревшим сразу на несколько лет.

— Я ненавижу всех мучителей детей, — вместо ответа на вопрос Тилля заявил Вольф.

— И что?

— А вот что! — воскликнул совсем потерявший рассудок мужчина и вновь пнул Беркхоффа ногой в бок, правда, уже не столь сильно.

«Эй, эй! Я люблю детей. У меня есть свои, и я бы никогда ничего плохого им не сделал!» — хотел уже сказать Тилль, но потом вспомнил, что должен говорить не за себя, а за Патрика Винтера, то есть за человека, о жизни которого он толком ничего не знал.

«Скания, под какой личиной ты меня сюда доставил?» — подумал Беркхофф, и тут ему вспомнились слова руководителя клиники, когда он спросил ее насчет Трамница.

А сказала она так: «Странно, что именно вы задали этот вопрос».

Тогда Тилль решил прояснить этот вопрос у Вольфа.

— Что я сделал? — спросил он Армина.

— Ты что, чокнутый? — удивился Вольф и постучал себя по лбу, по-видимому не осознавая всей комичности ситуации.

Действительно, ставить такой вопрос в психиатрической лечебнице было по меньшей мере странно. В этот момент в глазах Тилля стало темно, и он решил солгать:

— Я… я… Доктор Зенгер говорит, что у меня амнезия.

— Чего?

— Лекарства. У меня непереносимость уколов с успокаивающими средствами, — продолжал сочинять Тилль дальше. — Я больше ничего не помню о том, что предшествовало моему здесь появлению.

— И не знаешь, почему ты здесь? — спросил Армин, посмотрев на Беркхоффа так, как смотрит отец на сына, уличив его во лжи.

— Не совсем так. Я помню, что пытался себя сжечь, только теперь не знаю, что явилось причиной этого.

— Гм.

Армин посмотрел в окно, где, словно мухи, попавшие на ветровое стекло мчащегося автомобиля, плющились капли дождя размером с монету, и отошел. Он молчал довольно долго, и в камере слышались только завывания ветра снаружи и тяжелое дыхание Тилля. Затем Вольф произнес:

— Хорошо, у тебя есть пять минут.

— На что?

— Чтобы прочесть это.

С этими словами Армин снял с себя спортивные штаны, затем трусы и широко расставил ноги. Потом он наклонился и засунул пальцы себе в анальное отверстие. Через мгновение у него в руках оказался презерватив, который в тусклом свете смотрелся как заплесневелая сосиска. Тогда Вольф раздвинул резиновое кольцо, вытащил наружу напоминавший сигарету свернутый в трубочку листок бумаги и протянул его Тиллю.

Преодолевая отвращение, Беркхофф начал кропотливо разворачивать теплый и влажный на ощупь листок.

— Что это, черт возьми? — не выдержал Тилль.

— Не доставай меня! — фыркнул Армин. — У тебя пять минут. Читай! А после я покажу тебе, что такое настоящая боль!

Текст на листе бумаги оказался напечатанным мелким шрифтом, причем в левом верхнем углу виднелась последовательность букв и цифр, смотревшаяся на первый взгляд как сложный пароль: PW12_7hjg+JusA. На самом деле это была маркировка материала дела, о чем Тилль сразу же догадался, едва взглянув на заголовок:

«ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ПАТРИКА ВИНТЕРА».

Из-за отсутствия первой страницы текст начинался с середины предложения. Странным являлось и то, что протокол содержал дословные показания обвиняемого. Обычно в таких документах приводится общее изложение содержания допроса, составленное в форме косвенной речи, но здесь было иначе. Тут ответы обвиняемого Патрика Винтера на вопросы прокурора приводились полностью, слово в слово. В тусклом свете, попадавшем в камеру от фонарей внешнего освещения парка, Тиллю хотя и с трудом, но все же удалось разобрать следующее:

«…попросил стакан воды. После короткого перерыва допрос был продолжен.

Патрик Винтер: Прошу прощения.

Прокурор: Нет проблем. Господин Винтер, давайте еще раз вернемся к послеобеденному времени 20 июля. Как долго вы замышляли совершить преступление?

Патрик Винтер: Долго. Практически с момента его рождения.

Прокурор: Почему?

Патрик Винтер: Простите?

Прокурор: Какой у вас был мотив? В конце концов, у вас уже была пятилетняя дочь Фрида. Причем все ваше окружение в суде охарактеризовало вас как любящего и заботливого отца. В чем причина столь кардинальной перемены образа мыслей, господин Винтер?

Патрик Винтер: Ответ на этот вопрос в материалах дела уже есть.

Прокурор: И все же?

Патрик Винтер: У меня с моей женой была договоренность. Линда отводила детей в садик утром, чтобы мне начинать работу пораньше, а во второй половине дня, когда меня на работе уже ничто не задерживало, я их забирал.

Прокурор: А задерживаться вам приходилось часто?

Патрик Винтер: Да, в последнее время это происходило все чаще.

Прокурор: Вы работаете в качестве актуария. Не могли бы вы коротко описать суду сферу вашей деятельности?

Патрик Винтер: Коротко? Хорошо. Для своего нынешнего работодателя, фирмы «Ксантия», я рассчитываю модели страхования и размеры страховой премии. Например, на основании демографических прогнозов произвожу расчеты алгоритмов риска.

Прокурор: Можете привести конкретный пример?

Патрик Винтер: Конечно. Если у человека в возрасте «x» вероятность (q x) умереть в следующем году является высокой, что соответствует параметрам «ω 0», то есть установленному практикой максимальному возрасту жизни, рассчитываемому по формуле больше или равно (ω 0) q x = 0 f. a. X, и если случайный остаток жизни (T x)…

Прокурор: Спасибо. Я имел в виду пример, который мы все здесь сможем понять».

В этот момент Тилль зрительно представил, как на скамейках для зрителей, если на это судебное заседание вообще были допущены представители общественности, раздались смешки, и подумал:

«Боже! Этот Патрик Винтер действительно был гением! Если я переживу эту ночь, то мне придется притворяться «человеком дождя».

Затем Беркхофф продолжил чтение документа:

«Прокурор: Позвольте задать вам другой вопрос. Вы брали иногда работу на дом?

Патрик Винтер: Это не возбранялось. В договоре с работодателем есть соответствующая оговорка.

Прокурор: Скажите, а накануне 20 июля вы тоже брали работу на дом?

Патрик Винтер: Да.

Прокурор: Вы можете объяснить суду, какое отношение к рассматриваемому делу имеет тот факт, что вы взяли работу на дом?

Патрик Винтер: Конечно, хотя нет. Не знаю. Это сложно. Прокурор: А вы не спешите с ответом».

В этот момент руки у Тилля задрожали, но он не стал поднимать глаз от листка бумаги из опасения, что Армин может расценить это как то, что Беркхофф закончил чтение. А в том, что должно было произойти после этого, его сокамерник