Дом с химерами - Иваниченко Юрий Яковлевич

Женщины, впрочем, находили наружность капитана вполне романтической и подходящей для выбивания по субботам маминого паласа и других мужественных поступков, – так что многие просили его помочь расстегнуть сзади вечернее платье и завязать там кухонный передник, чтобы стабилизировать Арсения в пространстве и времени. Но задумывался вдруг капитан в неподходящее время: «А на кой чёрт мне это всё надо?..» – и замирал, пока женщины не начинали пугаться и бежать от Точилина с периодичностью раз в полгода.

…Капитан посмотрел на дежурного с такой тоской, что старому майору, помнившему ещё, должно быть, Дзержинского не в бронзе, а в оригинале, безотчётно захотелось погладить Арсения Точилина по стриженой макушке. Словно хозяин ту самую собаку, которую в такую погоду и на улицу выгнать грех.

– Надо, Сеня, надо…

– Я не Сеня, – механически поправил дежурного капитан Точилин. – Арсений я.

– Да хоть Амфибрахий, а надо.

То, что «надо, Сеня…», подтверждала и разноголосица в динамиках КАСУ – Комплекса автоматизированной системы управления дежурных частей, рвущая тишину дежурной оперчасти. Арсений даже поёжился в чёрной петле шарфа.

– Что там? – растирая заспанную физиономию ладонями, спросил его соратник по ночному дежурству, старший лейтенант Кононов.

– «Перехват», конечно, – пожал плечами Арсений, натягивая скрипучий кожаный реглан.

– И чего перехватываем?

– Чего перехватываем, не знаю, но чего «выхватим», если что, – догадываюсь, – кивнул Точилин на дежурного, тычущего клавиши АСУ с малограмотным упорством. – «Сирену» уже объявили. Сейчас начальство подвезут.

– И всенепременно выхватим! – зачастил правдоподобной ленинской скороговоркой ст. лейтенант В.И. Кононов. – Огребём и отхватим сугубо. Если сейчас же, все как один, не умрём за это! А где умрём-то?.. Куда бежать, чего перехватывать-то? Промедление, знаете ли, хрен знает чему подобно.

– Понесло, – скривился капитан, направляясь к двери. – Вылез-таки из мавзолея. В дом Шатурова едем.

– Ну, тогда точно, – как-то сразу сник ст. лейтенант Кононов В.И., и в самом деле Владимир Ильич, или просто Ильич. Так его называли почти все в отделении, но не столько по возрасту (и тридцатника ещё не было), сколько по уважению к непреходящей, хоть и заимствованной мудрости, сквозящей в репликах и разговорах старшего лейтенанта. – И выхватим, и выгребем сугубо, – продолжил ст. лейтенант. – По полной и по любому, ибо… – Рубящий жест окончился взмахом отчаяния.

Вдруг встретившись посреди затрапезной купеческой застройки прошлого века, дом Шатурова останавливал прохожих, заставлял всматриваться, задрав головы, в угрюмых средневековых горгулий, обсевших готические фасады, вновь оборачиваться – и креститься, заметив, что горгульи также оборачиваются вам вслед.

Проще говоря, если «архитектурные излишества» доходных и прочих домов вокруг были всё больше кондитерского манера, этакие кренделя a-ля Рюсс, то дом Шатурова был словно перенесённым из средневекового германского эпоса. Из страшной сказки. И временами – даже очень страшной.

Уже в 1910 году тут покончил с собой один из последних графьёв Рановских, снимавших в доме дешёвые номера. Не пожелав отдать просто так «фабрики рабочим!» и уехать за границу, заперся в секретном сейфе-шкафу сам миллионщик Шатуров. Да так и не вышел никогда из своего потайного убежища, сколько ни просили, ни простукивали стены прикладами товарищи из ЧК. Занявший его апартаменты комиссар III ранга Дикой застрелился, предчувствуя арест, и вслед за ним стрелялись комиссары II и I рангов; даже кафель в клозете отмывать не стали. Зачем? С этим предчувствием, беспрестанно витавшим в стенах дома, тут вскрывали вены, травились мышьяком и совали головы в газовые духовки многие жильцы «фонда горкома партии». А в январе 91-го вышел в окно верхнего этажа старый директор «Мосвторсырья», а в августе 98-го – хозяин «Москоу Сэконд Хэнд» и тоже разорившийся миллионер.

Если архитектура дома, впрочем, была вполне определённой, так называемая «московская готика» начала ХХ века, то вот топография его не раз ставила в тупик и отдельных лиц, и целые организации.

…Один Бог знал, как измучил мануфактурщик Шатуров архитектора. Тот и словами свои страдания передать не мог, только отчаянно махал руками и тряс седой головой, мол: «Слов нет, господа!» Стоило ли оканчивать с серебряной медалью институт гражданских инженеров, чтобы потом выкраивать лишние сажени, зарываться в подвалы и обживать чердаки, и воровски отщипывать у соседей квадратный аршин?.. «Стоило!» – сыто румянилась физия миллионщика после всякой такой отвоёванной пяди. Куда радостней, чем после чтения сметы на украшения фасада. Но, впрочем, отмахивался:

– Ты, брат, каких хочешь чертей на парадном нагороди, а сделай так, чтобы с чёрного хода мне копеечка катила. На то он и доходный дом. Вот тут, голубчик Пал Дмитрич, ещё одна аренда получится, ежели, к примеру, клозет потеснить…

Так и вышло в итоге, что тут вам мало кто мог подсказать квартиру, если только не соседа по лестничной площадке. Не исключено было также, что после № 76 следующий номер, 77, найдётся и в другом крыле, и на другом этаже. В местном почтовом отделении, если при разборке конвертов попадался адрес: Кривоконюшенный № 2/13/9/20, письмо сразу же бросали в мусорную корзину, – всё равно не сыскать. Потому как, если парадный фасад дома, узнаваемый зодиакальными часами и каменными химерами, выходил в переулок, ныне оживлённый не менее иного проспекта, то его ответвления и разветвления терялись в глуши проходных дворов. И не поверишь, что лабиринтами коридоров и колодцами внутренних двориков, то взбираясь на этаж, то сходя на целых два, можно добрести до таблички «№ 2/13/9/20» на парадном.

«22.30 уже…» – глянул капитан и на зодиакальные, с медными звёздами «ночного» циферблата и обручами меридианов, часы на фронтоне. И спросил, подсвечивая фонариком рваные дыры пулевых пробоин на чёрном боку джипа:

– И кто у нас тут убит?

Лейтенант ППС, прибывший на место происшествия первым, кисло скривился:

– Это и мне хотелось бы знать, кто у нас тут убит.

– То есть как? – удивлённо повёл бровью Арсений.

– А вот так, – лейтенант кивнул за другой борт джипа. – Тут только охранники Варге.

Капитан мельком глянул на две пары лакировано-блестящих туфель, лежащих рядком, точно в мастерской гробовщика, и поморщился: «Статисты. Антураж ВИП-персоны, не более. Туфли и те – только по паркету скрипеть, не для погони в джунглях, пусть даже и в асфальтовых».

– Варге… – повторил Арсений вслух. – А сам где?

– То-то и оно, капитан, что рифма напрашивается, – попытался пожать плечами в неловком бронежилете лейтенант. – «Бентли» его вон уже у подъезда стоит, – кивнул он в перспективу переулка, в сторону подъезда № 3. – Там его и выгрузить должны были, потому как его подъезд; но, похоже, что Варге раньше вышел, тут, у магазина. И растворился президент банковской группы «Красный Кредит», будто его кислотой разъело, типун себе на язык…

– Внезапно вышел?

– То ли это у них манёвр такой на случай, если у подъезда киллер поджидать будет, то ли и впрямь, баранок к чаю купить хотел. В любом случае, на свою голову вышел, – фыркнул лейтенант ППС и добавил с пренебрежительной провинциальной завистью: – Магазин, между прочим, тоже его. Хотя на кой чёрт продуктовая лавка всех банкиров банкиру?..

– И что говорят? – раздражённо повертелся Точилин в обе стороны. В сторону подъезда и в сторону супермаркета.

– Мне говорят?.. – не без ехидства уточнил лейтенант. – Да меня тут по ходу ещё и не заметил никто. У него своей охраны департамент целый. Бегают, типа: «Работает ФБР!», того и гляди шуганут, чтобы под ногами не путался. Но, по моим наблюдениям… – зачем-то понизил он голос и оглянулся, – банкира нет ни тут, ни там. Ни возле дома, ни возле магазина.